Чернее не станет волос побелевшая прядь. Нельзя-невозможно золото в тигле создать. Как исцелиться, старость осилить свою? Книги же только учат небытию. (Ван Вей) Хотя буддизм всегда считался самой миролюбивой из всех мировых религий, именно в нем сложились наиболее благоириятные предпосылки для развития классических воинских искусств Востока. Согласно учению Будды, жизнь есть страдание, и человек, подчиняясь закону причин следственной связи всего сущего (кармы), обречен влачить свое земное бытие смиренно и беспрекословно — ведь , он всего лишь звено в извечной цепи перерождений. Однако у человека остается надежда на спасение, на выход из греховного жизненного круга (сансары) и погружение в блаженство нирваны. Многие буддийские секты путем к спасению провозглашали аскетизм и пассивное самосозерцание, иные считали достаточным истовую молитву, поклонение святыням, но были и такие, что мобилизовали разум и волю человека для неустанного труда во имя высшей цели.
Приверженцы тантрического буддизма в Индии, Китае, Тибете, а позже в Корее и в Японии превратили йогу в единственный способ достижения «трансцендентной мудрости» и обретения «великой энергии». В их мистическом учении о Высшем разуме были заложены богатые возможности самосовершенствования. Тантризм создал теорию перехода от обычного «ограниченного» сознания смертного к «просветленному» сознанию йога, а далее и сознанию святого (бодхисаттвы) и Будды. Сомнительно, чтобы кто-нибудь из адептов тантризма действительно стал буддой или хотя бы бодхисаттвой, но, вероятно, усердные занятия помогли многим обрести себя, до конца раскрыть свои индивидуальные способности. Прежде всего это утверждение относится к мастерам всех видов воинских искусств, которые посредством йоги достигали высшей степени совершенства в своем деле, подключая «энергетику» организма к чисто техническим познаниям. Тантризм, или «тайное учение», именующийся также «учением о трех таинствах» — мысли, слова и дела,— ответвление от древа буддизма, который делится в целом на два направления — Путь большой колесницы (Махаяна) и Путь малой колесницы (Хинаяна). При ближайшем рассмотрении становится очевидно, что все мистические флюиды, отголоски оккультизма и черной магии, пронизывающие кэмпо и другие воинские искусства в ареале распространения буддизма, берут начало в «тайном учении».
Хотя тантризм никогда не вступал в противоречие с ортодоксальным буддизмом, различия были весьма существенны, и на их почве возникло немало своеобразных сект. Говоря упрощенно, если верующий буддист любого толка почитает Будду и бодхисаттв, придерживается обычных обрядов и читает сутры Махаяны, то последователь «тайного учения» видит мир в образе магического круга (мандала), читает заклинания, доступные лишь посвященным, отправляет многочисленные загадочные церемонии в узком кругу единомышленников и поклоняется наиболее таинственным божествам буддийского пантеона. Тантризм зародился в Индии к середине I тысячелетия нашей эры. Создателем его считается мудрец Асан- га из секты йогачара, впервые объединивший мистическую практику ведийской йоги с положениями буддизма Махаяны. Учение было запечатлено в текстах (тантрах), содержавших наряду с философскими и космогоническими построениями различные указания к тайным действам, цель которых — в слиянии личности со вселенским Единством и великой Пустотой. К VII—VIII вв. тантризм размежевался на два направления: тантризм Левой и Правой руки. Первое, известное также под названием ваджраяна, укоренилось в Тибете и впоследствии дало богатый урожай парапсихологических и оккультных феноменов. Ваджраяна характеризуется крайним экстремиз-
Будда в позе «лотоса» с руками, сложенными в мудру
мом и сексуальными оргиями, связанными с культом женских божеств. В Китае и Японии получил распространение тантризм Правой руки, значительно более умеренный и проповедующий культ мужских божеств.
Кардинальным тезисом тантризма было признание трех таинств — мысли, слова и дела — нераздельными гранями всеобъемлющего единства Вселенной. Концепция трех таинств предполагала, что мысль, слово и дело суть различные проявления действительности Единого (самата). Следовательно, постижение Единого достигается равно медитацией, заклинаниями и конкретными физическими акциями. В свою очередь, Единое имеет свою манифестацию в телесном, физическом мире («Телесная мандала») и в трансцендентном, метафизическом мире — иначе говоря, в «Алмазном мире» («Алмазная мандала»).
Путями к постижению Единого и к слиянию с Великой Пустотой, согласно доктрине тантризма, было чтение тантр и размышление на темы тантр, произнесение магических словесных формул (мантр) и воспроизведение магических жестов (мудр). Правильное сочетание путей гарантировало обретение сверхчеловеческого могущества.
Схема (янтра) мандалы — магической картины мира
Все предписания тантризма носили сакральный характер и были подчинены идее теснейшей взаимозависимости макрокосма и микрокосма, унаследованной, как и многие ритуалы, от йогической ведийской традиции. Оттуда же были заимствованы «приемы» черной и белой магии: гипноз, порча, насылание болезни и смерти, а также врачевание, укрепление духовных и физических сил, экзор- сизм.
В «Сутре Великого будды Вайрочаны», каноническом памятнике тантризма, сказано:
Следует знать, что тело
Именно тогда и станет телом Алмазной мудрости,
когда уподобится ваджре, оружию богов,—
тогда лишь станет оно крепким, истинно непоколебимым.
Далее говорится о приобретении атрибутов могущества, сверхъестественных способностей сиддхи:
В этом теле кроется чудесная способность всепроникновения, радостных странствий в Великой Пустоте, кроются таинственные возможности, которые нужно выявить. Желая обрести сиддхи в этом рождении, действуй в соответствии со своей изначальной природой, непрестанно занимайся самосозерцанием!
Важным аспектом в практике эзотерического буддизма было чтение молитвословий, извлечений из сутр (дхарани). Иногда дхарани, в которых молящийся как бы достигал единения с божеством, служили в качестве проклятий и должны были вызывать дождь, снег, насылать град, посылать здоровье или смерть. В начале и в конце, а иногда и в середине дхарани содержались магические созвучия — мантры, часто даже не имевшие никакого семантического значения. Особенно большая роль отводилась мантрам в тибетском буддизме, но влияние их заметно также в китайском и японском тантризме, от которого протягивается нить ко многим воинским искусствам. Отголоски учения о мантрах легко обнаружить в теории цюанъ-шy, кэн-до, аики-до и каратэ.
Чтение мантр обычно сопровождалось медитацией на мандалу, условную структурную схему макро- и микрокосма (картину или схематическое изображение — янтру):
Установи в своем теле мандалу — основание: От ног до пупа — круг ваджры, от пупа до сердца — круг воды. Круг огня — над кругом воды, круг ветра — над кругом огня…
Согласно догматам тантризма, звучание мантр вызывает в теле вибрационные колебания, различные ритмы которых могут порождать те или иные состояния духа- разума, сознания. Мантры представляют собой также объекты медитации для духа-разума. Их истинный смысл познается в процессе медитации за счет «прорастания семян-биджа», заключенных в созвучии. Тем самым устанавливается единство между мыслью и словом, которые сопровождаются сакральным жестом.
Широко известна тибетская мантра «Ом-мани-падме- хум» («О! Сокровище в лотосе!»), якобы способная проникать во все шесть сфер бытия и обеспечивать освобождение от бесконечного цикла рождений и смерти. Эта мантра развилась в целую магическую систему, как и многие менее популярные ее аналоги. Например, все звуки заклинания соотносятся с определенными цветами: ом — белый, ма — синий, ни — желтый, пад — зеленый, ме — красный, хум — черный. Цвета перекликаются с соответствующими стихиями и силами в природе. Пальцы рук, сложенные в мудру при произнесении заклинания, также отождествляются с цветами и символическими звуками.
Тантризм разработал учение об изначальных звуках- ростках, лежащих в основе творения и меняющих игрой звучаний ритм Бытия. Биджа могут заменять всю мантру, слово и объект медитации. Все божественное, а следовательно, любой феномен природы имеет свою биджа, сила которой может передаваться праведнику при повторении звука и замыкании пальцев в мудру. В этом случае тело якобы получает весь заряд энергии и силы, сокрытой в биджа.
В картине мира, мандале тантрических сект присутствуют пять таких изначальных звуков, корреспондирующих со сторонами света и центром: А, У, Э, О, И. Нередко грозные стражи ворот в буддийских храмах, запечатленные в характерных позах кэмпо, «произносят» (судя по форме губ) священные изначальпые звуки. В них, по убеждению старых мастеров, кроется секрет концентрации энергии (ки-аи), мировой вибрации, ритма движений. Отсюда и легенды о мастерах, умевших парализовать противника боевым кличем.
Целью практики эзотерического буддизма является психическое единение с мирозданием и познание Пустоты, для чего необходимо дополнять медитацию и мантры безошибочными каноническими мудрами. Слова и мысли соприкасаются так же близко, как звук и жест. Жест дает визуальное представление об активности тела и о таинстве слова, будучи своего рода «печатью, скрепляющей единство». Именно такое значение имеет и китайский иероглиф, употребляющийся для передачи понятия мудра. Спокойствие, бесстрашие, внимательность — всего можно достигнуть в слиянии с Единым мировым началом через дхарани, мантру и мудру, дополненпые медитацией, при которой сила и энергия с объекта медитации переносятся на субъект. В слиянии с Единым, как учили основоположники тантризма, Тело и Дух-разум приходят к полной гармонии, дающей носителю этой гармонии бесконечное могущество.
Действие магии жеста в тантризме иллюстрируют мудры Алмазной мандалы (духовного мира), в том числе дарующие концентрацию, преодоление страха, силу иярость.
Мудры в буддийской иконографии
Приведем здесь наиболее типичные мудры, часто встречающиеся в практике воинских искусств:
Мудра Сосредоточения. Это самая характерная для упражнений в йогической и дзэн-буддийской медитации мудра. В позе лотоса следует, опершись запястьями на бедра, положить правую кисть тыльной стороной на левую ладонь, соединив большие пальцы. Существует несколько разновидностей мудры, в которых указательные либо средние пальцы рук сгибаются, образуя «круги». Мудра символизирует вхождение в состояние просветленности, обусловливает спокойствие, невозмутимость и превосходство над окружающими. Легенда связывает происхождение мудры с духовной победой, одержанной Буддой над полчищами демонов. Сложенные в мудру пальцы содержат мистическую символику треугольника и круга. В частности, указательные пальцы, образующие два круга, подразумевают мир Будды и мир Одушевленных существ, интегрированных в мир Будды. Кроме того, круги отражают сочетание двух аспектов Единого — мира Телесного и мира Духовного (Алмазного). Медитация в этой мудре предшествует началу всех упражнений в воинских искусствах.
Мудра Силы, Крепости и Ярости. Сжатые в кулаки руки скрещены перед грудью пальцами наружу, причем большой палец убран внутрь кулака. Правая рука представляется как бы сжимающей ваджру — божественный жезл, чаще всего в форме трезубца, олицетворение всесильного Знания, которое одолевает земные влечения, а также Истины праведного Закона, нерушимой и крепкой, как алмаз. Левая рука представляется сжимающей колокольчик, который возвещает слово Будды и сзывает праведных. Положение рук напоминает блоки кэмпо, п действительно в некоторых школах с ними ассоциируются. Медитацию в этой мудре практиковали перед решительным боем.
Мудра Невидимости и Неуязвимости для сил зла. Левая рука образует неплотно сжатый кулак с «отверстием» у большого пальца, правая ладонью вниз создает навес над левой. Эта мудра, имеющая прямое отношение к легендарным лазутчикам — ниндзя, связана с именем бодхисаттвы Маричи, популярнейшего божества самурайского пантеона, покровительницы воинов. В Китае Маричи считалась богиней света, своей силой поддерживавшей солнце и луну и обеспечивавшей правильное взаимодействие Инь-Ян. Японцы и китайцы верили, что Маричи обитает на одной из звезд Большой Медведицы. Будучи помощницей бога солнца Сурьи, она постоянно вращается вокруг него, причем так быстро, что становится невидимой. Правильное воспроизведение мудры вместе с соответствующей мантрой как бы передавало исполнителю невидимость божества, а также все прочие его свойства, о которых сам Будда якобы сказал так:
«Бодхисаттва Маричи обладает сверхъестественным могуществом. Она постоянно проходит перед богами Солнца и Луны, но они не могут ее узреть, хотя сама она видит Солнце. Люди не в состоянии постичь и узнать ее, они не могут захватить ее и связать, они не могут причинить ей боль, повредить ей или обмануть ее… Если вы знаете имя Маричи и постоянно повторяете его про себя, люди не смогут постичь или узнать вас, не смогут поймать вас, связать или причинить боль, не смогут вас обмануть…»
Мудра Бесстрашия. Правая рука с обращенной наружу ладонью поднята перед грудью отстраняющим жестом; левая — ладонью вверх на уровне живота. Легенда связывает эту мудру с поучительной историей из жизни Будды Шакьямуни. Однажды злокозненный Дева- датта, желая погубить Будду, выпустил на него обезумевшего слона. Когда слои был совсем рядом, Будда поднял правую руку, обратив ее ладонью к нападающему животному. Из его пальцев изошло пять разноцветных лучей — и слон моментально успокоился, покорно последовав за укротителем. Джатака иллюстрирует идею победы над злом при помощи внутренней силы. Согласно тантрам, Будда удостоил все одушевленные существа дара бесстрашия, которое должно было стать залогом раскрепощения духа-разума и избавления от мирских треволнений и невзгод. Медитация в этой мудре предусматривала достижение абсолютного господства над своими эмоциями и, таким образом, господства над миром. В каноническом комментарии к мудре говорится: «Страх присущ не только человеку, но и всему в природе. Птицы, животные и люди, Солнце, Луна и бесчисленные миры постоянно страшатся нападения или столкновения… Лишь в крепкой вере и следовании Закону праведник может достигнуть такого состояния, при котором будут превзойдены радость, боль. Такое состояние называется «мир Будды, свободного от страха».
Буддийские мудры вошедшие в блоки кэмпо
Во всех мудрах важна связь между условным жестом и сложным процессом внутреннего самосовершенствования, лежащим в подтексте жеста. Каждая мудра становилась формальным закреплением («печатью») цикла познания природы вещей. Непосвященному простое воспроизведение жеста мудры ни в малейшей степени не могло
прибавить смелости или силы, так же как чтение дхарани или повторение мантр. Вот почему путь к овладению «тайными учениями» лежал через долгие годы подвижничества, труднейших физических и духовных усилий.
Тантрический буддизм, развивший «учение о трех таинствах», наложил заметный отпечаток на воинские искусства в Китае и Японии, породив уникальную прикладную разновидность йоги. Поколения монахов-воинов приобщались к эзотерическому учению, чтобы обрести «алмазную крепость» тела и духа. Но искусство борьбы питалось и от иных источников.
Мастер цюанъ-шу создает универсальную схему учения кэмпо
В отличие от классического буддизма, развивавшегося во всех странах Востока как религия сострадания и всеспасения, и от эзотерических тантрийских школ сектаЧань (яп. Дзэн), призывавшая к укреплению тела и духа, отвечала самым сокровенным чаяниям средневекового воина. Отдавая предпочтение интуиции перед интеллектом и волевым качествам человека — перед способностью к строгому рациональному мышлению, Чань-буддизм требовал твердости духа, решительности, беззаветной целеустремленности. Именно поэтому и легендарпый основатель Чань-буддизма Бодхидхарма начал в VI в. проповедь Чань в монашеской общине монастыря Шаолинь не с одиозного философского «созерцания стены», а с преподавания кэмпо.
Чань-буддисты, как и даосы, считают первоосновой мира Великую Пустоту, Небытие, Иллюзию. Видимый мир всегда в движении, невидимый, истинный — в покое. Все в мире состоит из дхарм, нематериальных, невидимых элементов, вступающих в мгновенные комбинации,— неиссякаемых и непознаваемых. Поток дхарм формирует личность человека и реализует закон кармы, согласно которому бесконечная череда перерождений живого существа обусловлена его деяниями в предшествующих рождениях. Соответственно и будущие перерождения зависят от нынешней жизни. Конечная цель земного существования для буддиста — выход из круга сансары (земного бытия, юдоли страданий) и достижение нирваны (обители покоя) путем самосовершенствования и укрощения страстей. Путь самосовершенствования не единичен, хотя в любом случае исходными предпосылками его служат нравственное очищение и искоренение пагубных соблазнов в душе, постижение нереальности мира. Это может быть путь монаха, путь отшельника, путь мудреца, путь поэта, путь воина.
В то же время, осознавая иллюзорный мир как «тело Будды», человек должен постигнуть истинно-сущее не за пределами земного бытия, а в самой окружающей действительности, выявить «сущность Будды» в цветке, в травинке, в луне и звездах, в призыве оленя и в рыке тигра, а главное — в себе самом. Именно самопознание стало стержнем монашеской практики в буддизме, наполнив высшим духовным смыслом изящные искусства (живопись, скульптуру, аранжировку цветов, садово-парковый дизайн) и классические воинские искусства во всем их многообразии.
Идея «пустоты просветленного сердца (духа)» служит стержнем как даосского, так и буддийского учения о познании. Лао-цзы в своем трактате о Дао и его проявлении Дэ называет возвращение в Пустоту идеалом человеческого познания. «Пустота, покой-преснота, безмолвие бездны, нуль деяния — все это мир неба, земли и апогей Дао-Дэ»,— пишет он. Ему вторит и Чжуан-цзы, утверждая, что «покой есть просветленность, просветленность есть пустота, пустота есть недеяние».
Многовековая традиция определяет сердце человека, его дух-разум (синь) как чистое зеркало, изначально способное к восприятию знаний, как незамутненную гладь вод, отражающую все сущее:
Тело — подставка светлого зеркала.
Светлое зеркало изначально чисто...
Эти слова принадлежат чаньскому патриарху Хуэй-нэну .(VI в.).
Чань — тренировка тела и духа во имя постижения высших истин.
Основанное на классической «Алмазной сутре» учение Чань нашло отражение в эмблеме, которая и в наши дни украшает стены многих спортивных залов Китая и Японии. Это изображение круга с двумя пересекающимися изогнутыми линиями — аллегория бытия Вселенной и человека, а отчеркнутые дугообразными кривыми доли олицетворяют взаимопереходящие начала Инь—Ян, вихре- образные метаморфозы пяти стихий. В магическом круге заключено кредо философии Чань, провозгласившей осознанную экзистенцию единственным путем к достижению блаженства в нынешнем и грядущем рождениях.
Лишенный поддержки и покровительства божественного провидения человек в изменчивом мире должен был полагаться лишь на собственные силы, знания и опыт. Однако свои силы и знания, мужество, любовь к жизни он мог черпать из родников великой природы, постигнув в прозрении истинный смысл реальности. Прозрение, плод упорных духовных и физических упражнений, открывало перед человеком единство Инь и Ян в их вечном противоборстве. Мужское начало, разум и сила, сливалось с женским — состраданием и сочувствием. Гармония внешнего и внутреннего, уверенность в своих мыслях, чувствах, поступках становились залогом состояния перманентного довольства и счастья для последователей Бодхидхармы. Совершенствование тела и предельное развитие физических способностей при занятиях кэмпо должно было способствовать духовному очищению, ясно-
лении Дэ называет возвращение в Пустоту идеалом человеческого познания. «Пустота, покой-преснота, безмолвие бездны, нуль деяния — все это мир неба, земли и апогей Дао-Да»,— пишет он. Ему вторит и Чжуан-цзы, утверждая, что «покой есть просветленность, просветленность есть пустота, пустота есть недеяние».
Многовековая традиция определяет сердце человека, его дух-разум {синь) как чистое зеркало, изначально способное к восприятию знаний, как незамутненную гладь вод, отражающую все сущее:
Тело — подставка светлого зеркала.
Светлое зеркало изначально чисто…
Эти слова принадлежат чаньскому патриарху Хуэй-нэну .(VI в.).
Чань — тренировка тела и духа во имя постпженпя высших истин.
Основанное на классической «Алмазной сутре» учение Чань нашло отражение в эмблеме, которая и в наши дни украшает стены многих спортивных залов Китая и Японии. Это изображение круга с двумя пересекающимися изогнутыми линиями — аллегория бытия Вселенной и человека, а отчеркнутые дугообразными кривыми доли олицетворяют взаимопереходящие начала Инь—Ян, вихре- образные метаморфозы пяти стихий. В магическом круге заключено кредо философии Чань, провозгласившей осознанную экзистенцию единственным путем к достижению блаженства в нынешнем и грядущем рождениях.
Лишенный поддержки и покровительства божественного провидения человек в изменчивом мире должен был полагаться лишь на собственные силы, знания и опыт. Однако свои силы и знания, мужество, любовь к жизни он мог черпать из родников великой природы, постигнув в прозрении истинный смысл реальности. Прозрение, плод упорных духовных и физических упражнений, открывало перед человеком единство Инь и Ян в их вечном противоборстве. Мужское начало, разум и сила, сливалось с женским — состраданием и сочувствием. Гармония внешнего и внутреннего, уверенность в своих мыслях, чувствах, поступках становились залогом состояния перманентного довольства и счастья для последователей Бод- хидхармы. Совершенствование тела и предельное развитие физических способностей при занятиях кэмпо должно было способствовать духовному очищению, ясности мысли, воспитанию гуманности, бесстрашия и решительности.
Однажды знаменитый японский военачальник и поэт Датэ Масамунэ (XVI—XVII вв.) задумал найти нового настоятеля для фамильного дзэнского храма. Кандидатура была ему вскоре представлена: Масамунэ пригласил к себе в замок монаха по имени Рин-ан. Когда монах явился, никто не вышел ему навстречу. В полном одиночестве он шел по залам и коридорам, наконец толкнул последнюю закрытую дверь и увидел хозяина. Князь Масамунэ стоял на пороге, занеся над монахом меч. «Что скажешь в этот миг между жизнью и смертью?» — грозно вопросил князь. Не теряя времени, монах нырнул под руку Масамунэ, обхватил его за талию и так тряхнул, что тот опустил меч от неожиданности и боли. «Опасные шутки ты шутишь»,— заметил Масамунэ, слегка оправившись после шока. «Ох, уж эта ваша гордыня!» — ответствовал монах, отпуская мертвую хватку.
Дзэнские монахи не только служили духовниками прославленных полководцев, но и были иногда наставил ками в кэмпо и даже сами во времена междоусобных смут активно участвовали в военных действиях, подавая пример неустрашимости и презрения к смерти.
Как гласит легенда, в 1582 г. войска объединителя Японии Ода Нобунага осадили монастырь Эрин-дзи в провинции Каи, где укрылись мятежные сторонники князя Такэда Сингэн. Настоятель монастыря Кайсэн отказался выдать беглецов. Когда последние защитники монастыря собрались в надвратной башне и осаждающие подожгли первый этаж, настоятель обратился к братии с вопросом: «Итак, мы окружены пламенем. Как собираетесь вы в этот решительный миг вращать Колесо Закона Будды?».
Монахи спокойно отвечали, как они представляют себе переход в Небытие. Прежде чем все участники беседы познали «огненное прозрение», Кайсэн сложил стихи:
Нет нужды удаляться в уединение гор и вод, чтобы предаться покойному самосозерцанию. Если дух-разум умиротворен, даже пламя покажется прохладным и освежающим.
Конечная цель практики Чань, как и других мистических учений Востока и Запада, определяется постижением самого себя и слиянием с абсолютом. Однако, если в ортодоксальном буддизме праведник , постигнувший истину, разрывает цепь земных перерождений и входит в нирвану, в обитель невыразимого блаженства, то Чань призывает к другому.
Шаолинский монах с алебардой
Достигнув посредством медитации или под действием внешнего стимула внезапного интуитивного прозрения, человек не выпадает из реальной жизни, а лишь приобретает иное видение реальности. Осознав свое место в мире, постигнув единство всего сущего, относительность добра и зла, человек обретает душевное равновесие и покой, поколебать который не в силах никакие бури п грозы. Считая, что законы жизни постигнуты, просветленный адепт Чань отказывается от мысли об изменении этих законов: его заботит лишь правильное следование естественному ходу вещей. Когда ученик спросил чаньского наставника, в чем смысл великого Дао, тот ответил:
— В простом, здравом смысле. Когда голоден, ем, когда устал, сплю.
— Но разве все делают не то же самое? — спросил ученик.
— Нет,— отвечал наставник,— большинство не присутствуют в том, что они делают.
Итак, Чань призывает ощущать, переживать каждое мгновение земного бытия, воспринимать все окружающее как проявление «сущности Будды».
Предпосылкой к верному пониманию и ощущению мира служит очищение духа-разума (синь) от поверхностного жизненного опыта, плодов работы интеллекта и построений формальной логики. На передний план здесь выступает интуитивное познание. Благодаря Недеянию (увэй, яп. му-и — принцип, присутствующий также в философии индуизма и даосизма) человек избегает ненужных действий, которые могут замутить чистоту духа-разума, и таким образом приходит к состоянию антиразума (у-синь). В таком состоянии дух-разум, освобожденный от парализующих его привычных клише и предрассудков мышления, становится предельно восприимчив. Человек соответственно способен дать адекватную мгновенную реакцию на любую неожиданность — например, на внезапное нападение. Именно эта особенность психотренинга Чань и по сей день привлекает к нему мастеров воинских искусств.
Психотехника Чань содержит множество замысловатых методик перестройки интеллектуальной, духовной, а также телесной структуры человеческого организма: темы для размышления над внешне алогичными ситуациями, диалоги с наставником, стимулирующие действия наподобие шокотерапии, наконец, практика кэмпо. Все они направлены на пробуждепие высшего разума, иррационального прозрения. Символическим прообразом такого прозрения служит эпизод из жития Будды Шакья- муни. Когда Будда однажды молча показал учепикам цветок, никто не понял его; лишь старец Маха-Кашьяпа ответил улыбкой: он понял, что Будда своим жестом хотел обозначить передачу учения «от сердца к сердцу». Истина, согласно теории Чань, всегда вне слов, ее невозможно передать в книге. «Знающий не говорит, говорящий пе знает»,— сказано у Лао-цзы.
Потому и наставник не читает проповедей ученикам, а лишь стремится направить их собственный разум на путь очищения и Прозрения.
Впрочем, в чаиьских и дзэнских монастырях, конечно, изучались классические сутры буддийского канона, тщательно записанные поучения патрпархов, а также трактаты по воинским искусствам. Книжное знание не отрицалось в целом — отрицалась лишь его решающая роль в достижении Прозрения. Путь к Прозрению в философии Чань леяшт через Созерцание и Действие. Созерцание природы, людей и себя самого. Действие… Оно может быть любого характера: поэзия, живопись, скульптура, каллиграфия, садоводство, воинские искусства. Важно лишь, чтобы осознание своего Пути было достигнуто интуитивным прозрением и сохраняло силу на весь срок человеческой жизни.
Чань-буддизм выработал принципы естественной саморегуляции, позволяющей человеку спонтанно выбрать оптимальный вариант действия — будь то в смертельном поединке или в банальной жизненной коллизии. Чаньский психофизический тренинг направлен на стопроцентную мобилизацию возможностей человеческого мозга, на резкое обострение всех пяти чувств, на улучшение таких психических процессов, как память, образные представления, мышление. Как и в даосизме, опыт которого во многом обогатил культуру Чань, целью всей чаньской практики является пробуждение естественного начала в человеке, снятие многочисленных психических стопоров, привнесенных цивилизацией. Отсюда, кстати, и многочисленные анекдоты о буйстве и хулиганском поведении « просветленных».
Шаолиньский монах с трезубцем
Патриархи Чань упорно отрицали трудности на пути к прозрению, утверждая, что оно доступно всякому, кто искренне верит в свою «природу Будды», доверяет естеству и следует его велениям. «Человек, который зрит свою истинную природу, свободен всегда и везде, в любой ситуации,— говорит знамепитый Хуэй-нэн.— Он действует в соответствии с вопросом»
Хотя одни чаньские авторитеты не признавали необходимости медитации или иных видов специального тренинга для достижения Прозрения, а другие настаивали на подобном тренинге, практиковали его, вероятно, все без исключения, правда, в различных формах.
Психофизический тренинг был единственным реальным путем к осуществлению конкретных задач человеческой деятельности, на которую проецировалась чаньская философия жизни и которая, безусловно, требовала силы воли, твердости характера, способности принимать правильные решения. Поэтому одного лишь метафизического «прорыва» в область бессознательного ради достижения блаженной эйфории для адепта Чань было явно недостаточно. Если любой человек в образной системе Чань выступает художником собственной жизни, то такой художник должен иметь хорошую профессиональную подготовку, иначе картина его останется жалким дилетантством.
Задачи психотренинга Чань сводятся к осознанию Великой Пустоты, достижению состояния отрешенности (не-я), к слиянию с мирозданием, к постижению нераздельности, недуальности бытия и относительности субъективных оценок, к взаимопроникновению субъекта (человека) и объекта, на который направлено его размышление или действие.
В кэмпо понятие нерасчлененности субъекта и объекта играет важнейшую роль. Своего противника боец воспринимает как часть и дополнение самого себя, как начало Инь, не существующее без Ян. При помощи специальной психотехники он подстраивается к действиям противника-партнера, используя каждый его промах, замечая все уязвимые места, подобно воде, заполняющей каждую выемку в камне.
То же сознание нерасчлененности, достигнутое путем самовнушения, позволяет мастерам воинских искусств совершать сверхчеловеческие на первый взгляд деяния. «Дух рассекает камни»,— гласит девиз, извлеченный из старинной китайской легенды. В незапамятные времена жил некий лучник. Днем и ночью он упражнялся в стрельбе из лука и снискал славу великого стрелка. Однажды темной осенпей ночью мастер, как всегда, тренировался в своем искусстве посреди безмолвия горного леса. Внезапно на утесе шевельнулась тень, и в лунном свете мелькнул силуэт замершего перед прыжком тигра. Мастер мгновенно наложил стрелу и спустил тетиву,метясь в голову тигра. Лес по-прежнему молчал. Мастер вернулся домой, а на следующий день отправился за шкурой, но тигра не нашел. Присмотревшись, он увидел свою стрелу, глубоко вонзившуюся в каменную толщу утеса. Тигра не было, стрелку лишь показалось, что во тьме прячется хищник, но его дух, все его жизненные силы, вся энергия сосредоточились на острие стрелы, которая пронзила камень, словно глаз зверя.
Шаолиньский монах тренирует пальцы рук
Искусство концентрации, мобилизации воли и жизненной энергии, разработанное теоретиками «даосской йоги» и патриархами Чань, стало незаменимым подспорьем для мастеров кэмпо.
Состояние концентрации всех жизненных сил на единой цели достигается в КЭМПО, во-первых, при помощи медитации пассивной и активной, во-вторых, за счет отработки культуры движения и закрепления четких двигательных рефлексов путем многолетней тренировки, в-третьих, за счет умения контролировать и направлять поток жизненной энергии ци.
Например, существующие ныне в кэмпо тесты на раскалывание твердых предметов (досок, брусьев, кирпичей, черепицы, булыжников) невозможны без должной концентрации и вхождения в своеобразный сомнамбулический транс (если, конечно, речь идет не о тонких учебных дощечках). Сила удара в кэмпо имеет прямое биомеханическое объяснение — но оно действует лишь до известного предела. Обычный кирпич, даже два можно расколоть ударом кулака и без особой премудрости, но три-четыре кирпича уже нельзя. Вот как описывает современный мастер каратэ весь процесс: «Я расслабляюсь, и центр готовности перемещается ниже— в торс и ноги. Я чувствуй землю, дышу глубоко, мысленно направляю дыхание по торсу, ногам и рукам, представляю линию вектора силы, который проходит по ногам, потом вниз по рукам, по ладони, через бруски кирпичей. Я не фокусирую внимание на объекте… Через две-три минуты предметы меняют свою реальность, дыхание становится глубоким и резким, зрение меняется, и галька на дорожке разрастается до огромных размеров, я вижу не малепькие камешки, а целые глыбы. Собственное тело кажется твердым, но в то же время легким и свободным. Наконец я подхожу к кирпичам, и если я вообще обращаю на них внимание, то они мне кажутся легкими, воздушными и податливыми. Делаю глубокий вдох, задерживаю его немного, потом выдыхаю резко и ровно и, фиксируя внимание на векторе силы, позволяю руке следовать по нему. Моя ладонь свободно проходит сквозь то, что раньше было кирпичами. Я не чувствую ни прикосновения, ни отдачи, ни боли».
Основные фазы концентрации, в данном случае чаньской, но можно называть ее в целом йогической, сводятся к следующему: расслабление, перемещение центра тяжести на Средоточие (дань-тянъ), глубокое дыхание, создание психической установки на данное действие и предварительное его проигрывание на образно-чувственном уровне, подключение всех психофизиологических механизмов к подготовке действия. В состоянии временного и, что очень важно, управляемого сомнамбулического транса происходит изменение визуального восприятия предметов, изменение в ощущении пространства, времени, веса и массы, появляется аналгезия — полная нечувствительность к боли. В момент решающего удара происходит выплеск энергии — иногда с выкриком.
Поскольку практика психической саморегуляции с целью самосовершенствования занимала центральное место в Чань и Дзэн, воинские искусства рассматривались прежде всего как средство подобной саморегуляции, а не как способ наиболее эффективного проявления агрессивности. Хорошо известно, что нервная система, особенно в стрессовых ситуациях, оказывает большое влияние на деятельность всех систем организма — эндокринной, вегетососудистой, мышечной. Управляемая, «отрегулированная» нервная система, таким образом, может в экстремальных условиях мобилизовать все внутренние ресурсы организма для единого действия, вызвать резкое повышение «энергетической мощности» организма.
Тренировка монахов обители Шаолинь
Состояние концентрации не должно покидать бойца в течение всей схватки, хотя напряжение в момент ударов и блоков непременно чередуются с расслаблением. Психическая установка на решительную схватку, на победу настолько важна, что порой исход поединка может решить лишь обмен взглядами. Тот, у кого в глазах мелькнет робость и нерешительность, заранее обречен на поражение. При этом для бойца важно постоянно сознавать свою «нерасчлененность» с противником, с его телом и духом, необходимость органического вживания в процесс поедннка как в естественный природный процесс.
В случае если оба противника действуют основываясь на одних и тех же психических установках, побеждает технически более подготовленный. При равных возможностях побеждает тот, у кого лучше развито комбинаторное мышление и способности к экспромту, так как принести победу может только нестандартный прием, найденный в интуитивном озарении — плод психотехники Чань.
Как-то чаньский монах спросил учителя: «Говорят, когда лев бросается на врага, будь то заяц или слон, он употребляет всю свою силу. Что это за сила?» Учитель отвечал: «Дух искренности».
Истинность и искренность как полная самоотдача и предельная концентрация — одна из основных заповедей кэмпо.
Глобальные соответствия с различными аспектами и ответвлениями буддизма можно обнаружить в наследии кэмпо на любом уровне. Если даже предположить, что часть из них случайна, а еще одна часть произвольно экстраполирована, то и оставшейся части будет достаточно для того, чтобы осознать всю сложность и неоднозначность комплексной системы воинских искусств.
