ШКОЛА ЖИЗНИ

Нелегко из львят воспитать молодых львов,

Приучить не бояться копыт, когтей и клыков.

Не жалеет львица ударов тяжелых лап,

Чтоб щенок огрызался, хоть мал он еще и слаб.

(Умэнь, XI в.)

Методика обучения во всех школах кэмпо, к какому бы направлению они ни относились, существенно отличалась от той, что испокон веков укоренилась на Западе. В стра­нах Европы любой дворянин, располагавший достаточны­ми средствами, мог нанять себе учителя фехтования на несколько месяцев и посещать занятия в свободное от охоты и пиров время. Отношение к подобным учителям, которые входили в категорию обслуживающего персона­ла, было соответствующим. Наиболее предприимчивые могли открыть платную школу в городе, но и здесь их статус немногим отличался от статуса трактирщика или владельца колбасной лавки. За установленную плату уче­никам преподносился определенный набор приемов по принципу «деньги — товар», и на этом все контакты учи­теля с его питомцами прерывались. Никакие моральные обязательства более не связывали молодого человека со школой, которую он посещал, а поскольку занятия были в основном индивидуальные, то не могло быть и речи о возникновении какого-то «университетского, братства». Совсем иные связи устанавливались между учителем и учениками на Востоке — будь то в Китае, Японии, Корее или Вьетнаме.

Наставник и ученики

Прежде всего, школа кэмпо не умирала вместе с учи­телем. Подобно даосской секте, раз возникнув, она про­должала жить во времени практически бесконечно: двести, триста, пятьсот, тысячу лет без всяких существенных из­менений.

Устойчивость традиции держалась на постоянстве и преемственности методов тренировки, на верности заве­там «Отца-основателя».

Применительно к дому учителя, где, как правило, жили большинство учеников, использовалось понятие «вра­та» (мень, яп мон ). Поступить в школу означало «войти во врата». Состоять в школе означало «выйти из врат».  Хотя в подобных терминах явно содержится намек на реалии, ибо дома в Китае и Японии действительно были окружены высокой оградой с воротами, а занятия проводились во дворе, прежде всего следует учитывать влияние религиозно-философской символики. Ведь во всем восточноазиатском культурном регионе традиция передачи знаний всегда была связана с идеей постижения Пути и следования по предначертанному Пути. Соответственно врата в дом учителя были вратами к высшему знанию, обретению абсолютной истины, «второму рождению». Учитель априори считался носителем истины, который переливает свои познания в ученика, наделенного от природы лишь физической, но не духовной сущностью. Таким образом, ученик «до вхождения во врата» мог рассматриваться посвященными членами школы как бледная тень собственного ego, совершенно не развитого, пребывающего в эмбриональном состоянии. Само собой разумеется, он не заслуживал уважения «настоящих людей», поскольку даже физическая его сущность оставалась неразработанной, скованной, косной.
В течение всего времени «приемных испытаний» абитуриент подвергался разнообразным издевательствам со стороны полноправных учеников школы. Его обливали помоями, пинали, били, пугали криком, будили ночью, выгоняли на мороз. По реакции абитуриента Учитель и его окружение делали выводы о качествах характера молодого человека — о его силе воли, стойкости, душевной чистоте, внутренней культуре, скромности и упорстве. Испытания могли длиться недели, месяцы, а в некоторых случаях даже годы.
Идея «второго рождения» была заложена и в даосской, и в конфуцианской, и в буддийской системах воспитания личности. Ко всем трем приложимо изречение Лe-цзы: «Начинаю с воспитания привычек и взращиваю характер. а в конечном счете получаю судьбу».

Личность, постигая Дао, должна была переродиться для единения с абсолютом, с традицией, со знанием. Принимая нового ученика в общину, Отец-наставник совершал ритуальный обряд приема в члены семьи и, более того, рода, длящегося во времени. Ученик получал «тайное знание», идущее из глубин веков и приумноженное мастерами школы во многих поколениях. Занимаясь усердно и соблюдая все требования устава, он через несколько лет проходил посвящение первой, второй, третьей ступени и так далее — в зависимости от своих успехов.

Занятия кэмпо в лагере повстанцев

Церемония приема в школу кэмпо обычно обставля­лась весьма торжественно. Обнаженного по пояс новичка приводили в освещенный свечами главный зал. Он усажи­вался па колени перед покрытым красным полотнищем алтарем, на котором были установлены изваяния богов- покровителей и деревянные таблички с именами патриар­хов школы. Вскоре появлялся Учитель и занимал место по правую сторону от алтаря. По левую сторону распола­гались старшие ученики. Неофит произносил слова клят­вы верности, затем расписывался кровью в «журнале», после чего преподносил Учителю символический «пода­рок» — чаще всего деньги. В заключение Учитель собст­венноручно преподносил новичку чашку чая, которую следовало пригубить, посвятив ее душе Основателя шко­лы, при этом произнося священную формулу: «Почитаю великих мастеров почивших, мастеров живущих и моего Учителя». Затем вновь принятый ученик наливал еще одну чашку и преподносил ее Учителю со словами: «Склоняюсь под ветром». Тот принимал чашку со сло­вами: «С каждым шагом — новых успехов!». С этого момента неофит считался членом большой семьи, во главе которой стоял Учителе.
Испытания, которым подвергался абитуриент при поступлении в школу, и суровое, порой жестокое обращение Учителя и старших товарищей в первые годы обучения преследовали одну главную цель: преобразить личность ученика и подготовить его к восприятию Знания по той методике, которую предложит школа. Все ранее приобретенные знания, навыки и привычки, мешавшие занятиям, должны были быть изжиты. Прежде чем наполниться Знанием, тело и душа ученика должны превратиться в единый безупречный сосуд. В то же время, предъявляя к ученикам жесткие требования, Учитель заботился о них, выказывая порой истинно отеческое внимание к делам своих питомцев. Будучи тренером рукопашного боя, Учитель одновременно являлся и духовником, и моральным наставником, и неизменным примером для подражания во всех жизненных вопросах.
Основатель школы именовался ши-цзу («наставник-предок»), сам Учитель — шифу («отец-наставник»), его ближайшие ученики шисюн («старшие братья»). Лучший из старших учеников, будущий преемник главы школы, носил звание цзун-шифу («наследник») или да-шифу («главный мастер»). К нему переходили перед смертью Учителя все сокровенные тайны школы: секретные приемы, методика психотренинга, сложнейшие элементы акупрессуры, изложенные в устном или письменном виде.
Кроме того, внутри школы существовали звания «старшего наставника», «младшего наставника», «старшего ученика» и «младшего ученика». Все ученики, независимо от их возраста и положения, считались «братьями».
Этической основой всякого «школьного» образования в средневековом Китае на протяжении столетий служило учение Конфуция (Кун-цзы, VI—V вв. до н. э.). Конфуцианство привнесло в сознание народов Дальнего Востока незыблемые нравственные нормы, по силе воздействия на массовое сознание равные библейским десяти заповедям. Это прежде всего «пять постоянств», или «пять добродетелей»: человеколюбие, чувство долга, благопристойность, разумность и правдивость. К ним следует добавить так называемые пять связей:

1. Государя и подданного, господина и слуги. Эти отношения считались важнейшими в обществе и доминировали над всеми остальными. Безусловная верность и преданность господину была основой характера «благородного мужа» в конфуцианском понимании.
2.   Родителей и детей. В этих отношениях акцентировались непререкаемые права родителей, в первую очередь отца, и священная обязанность детей проявлять сыновнюю почтительность.
3.    Мужа и жены. Здесь права мужа были безграничны, а обязанности жены сводились к беспрекословной покорности, образцовому поведению и ведению хозяйства.
4.    Старшего и младшего. Обязательным считалось уважение не только к старшему по возрасту, но и к старшему по положению, по чину, по званию, по мастерству.
5.   Между друзьями. Отношения между друзьями должны были носить характер искренней и бескорыстной взаимопомощи.
К сожалению, наиболее гуманные конфуцианские заповеди, адресованные «благородным мужам», соблюдались так же нерегулярно, как и библейские, однако именно они служили базой нравственного воспитания личности, в том числе и мастеров воинских искусств.
В «Беседах и суждениях» («Лунь юй») Конфуция Дэ (проявление Дао, одаренность) благородного мужа сравнивается с ветром, а низкого человека — с травой: «Когда ветер дует, трава пригибается».
Положительный герой конфуцианства так же «совершенномудр», как и его даосский аналог, но воплощает он не тип святого отшельника, подвижника, аскета, а тип благородного мужа (цзюнъцзы), ученого, чиновника, государственного деятеля. Благородный муж объединяет в себе «пять добродетелей», он скромен, умерен во всем. Хотя Недеяние и не является его кредо, благородный муж стремится к достижению гармонии и душевного покоя.

Конфуцианство предъявляло суровые требования к личности в морально-этическом плане, настаивая на непрерывном духовном и нравственном совершенствовании: «Благородный муж движется вверх, низкий человек движется вниз». Человек в любом возрасте должен стремиться к самосовершенствованию, к наилучшему следованию Пути, к соблюдению «пяти добродетелей», и в первую очередь гуманности. В процессе работы над собой «благородный муж» должен вырабатывать такие качества, как хладнокровие, мужество, выдержка, самообладание и решительность. Если у даосов сходные качества человеческой натуры трактовались как производные от психофизиологического тренинга, то у конфуцианцев наоборот — любой тренинг был предназначен лишь для приведения тела и духа в соответствие с характером «благородного мужа», со стоящими перед ним важными общественными задачами.

Миротворчество — кардинальная идея кэмпо (по гравюре Хокусая)

«Очищение ци» (ян ци) при помощи воли в конфуцианской традиции считалось не менее важным, чем в даосской, но задача ставилась иная: не достижение состояния «естественности», а возможность постоянной психической и нравственной саморегуляции. Таким образом, культурное начало явно преобладало над «природным», освещая всю жизнь человека блеском моральных ценностей и ритуалом.
Конфуцианские правила лояльности и беспрекословного послушания старшим предписывали ученикам свято следовать наставлениям Учителя, а преемникам — ревностно оберегать опыт предшествующих поколений. Эзотерическая традиция передачи знаний из уст в уста и «от сердца к сердцу» по сути дела исключала возможность превратного толкования Учения, тем более что воспользоваться письменными пособиями без помощи наставника было совершенно невозможно.

К тому же четкое следование установкам своей школы было залогом выживания в условиях жесткой конкуренции различных мастеров воинских искусств. При всем сходстве способов психофизического тренинга в различных школах кэмпо в арсенале приемов даже родственных школ наблюдались серьезные расхождения, касавшиеся прежде всего комбинаций действий и нападении и защите. Специфика «связок», составлявшая секреты школы, тщательно оберегалась на протяжении веков, а наиболее эффективные комбинации всегда оставались достоянием верховного наставника и его прямых преемников. Причастность к единому пласту Знания, скрепленная клятвой на крови, навсегда объединяла учеников и Учителя в сакральное сообщество посвященных, некую тайную ложу. Поскольку, согласно конфуцианскому канону, среди «пяти связей» отношения старшего и младшего, то есть учителя и ученика, занимают важнейшее место, долг «выпускника» школы кэмпо перед наставником и старшими товарищами являлся пожизненным и неоплатным.
Отбирая учеников, глава школы учитывал не только особенности телосложения, объем грудной клетки и силу мышц абитуриента, но и его общую предрасположенность к учению, свойства характера, психосоматические показатели. Переступив порог дома Учителя, где ему в дальнейшем чаще всего приходилось жить несколько лет, ученик должен был добровольно отрешиться от всех мирских забот и соблазнов; не только от женщин, вина и мяса, но и от таких скромных удовольствий, как утренний сон или игра в кости. Вся его жизнь отныне принадлежала Делу — делу постижения знания при помощи носителя этого знания.
«Мудрый человек избирает один путь и целеустремленно следует ему»,— сказано у Сюнь-цзы.
Учителю предстояло «написать свои иероглифы на белом листе бумаги». Для этого он в течение первых двух-трех лет занимался перестройкой всей психофизической организации неофита. Если ученик был еще юн — а при благоприятных обстоятельствах обучение кэмпо начиналось в домашних школах уже с четырех-пяти лет,— то задача учителя несколько упрощалась. В этом случае пе нужно было стирать старые иероглифы, чтобы написать новые: преодолевать инерцию вредных привычек, непомерно раздутых мускулов, непослушных связок и плохо разработанных суставов.

Хотя отработка техники в школе в Основном велась на основе коллективных тренировок, ученик всегда ощущал на себе неусыпное око Учителя и его ассистентов — старших товарищей. Не только удары и блоки, не только закалка рук и ног, «набивка» тела, координация движений — вся жизнедеятельность ученика становилась объектом пристального внимания учителя, хотя это внимание могло проявляться порой лишь в небрежном жесте или отрывистом замечании. Режим питания, сон, дыхательные упражнения, медитация, чтение — все было важно для учителя в процессе кропотливой работы над телом и духом человека.

Мастер цюань-шу с трехсекцыонным посохом


В трактате Сюнь-цзы «Наставления к учебе» сказано: «В учении нельзя останавливаться!.. Дерево может быть настолько прямым, что составит одну линию с отвесно висящей веревкой. Однако, если дерево согнуть и сделать из него колесо для телеги, оно примет форму правильного круга. И как бы потом ни сушили это колесо, оно не не сможет восстановить своей первоначальной, прямой формы. Это происходит потому, что дерево согнули и сделали таким...
Совершенный человек учится так: все, что воспринимает его слух, он откладывает в сердце, и это затем, распределившись по телу, выявляется в его манерах и поведении: он сдержан в разговоре, осторожен в поступках…»
По мере прохождения «обязательной программы» школы Учитель приучал своих учеников к известной самостоятельности в рамках системы, к разумной инициативе. Стойкость, невосприимчивость к боли, способность «держать удар» должны были сочетаться с хитростью, изворотливостью, умением найти выход из любой непредвиденной ситуации. Умение соотнести свой рост и вес с боевыми данными противника, сориентироваться в невыгодных условиях боя, навязать противнику свою манеру ведения схватки — все это проецировалось Учителем в процессеморального воспитания на реальные жизненные процессы, далекие от области кэмпо. Конечной целью подобного обучения становилось формирование полноценной личности, устойчивой в психическом и нравственном отношении, обладающей универсальной физической подготовкой.

Испытания в школе кэмпо: можно ли вытащить меч из земли ногой?

Семейные узы, которыми школа связывала всех учеников и наставников, позволяли контролировать не только учебный процесс, но и все стороны жизнедеятельности ученика на протяжении многих лет. Обучение в монастырских и светских эзотерических школах занимало в среднем около пятнадцати лет, иногда гораздо больше. Первые пять лет обычно уходили на постановку культуры движения, отработку базовой техники, основных ударов и блоков, на закалку тела и духа путем усиленных тренировок, медитации и различных видов психотренинга. Вторая пятилетка посвящалась закреплению стандартных приемов и их комбинаций, овладению стратегией и тактикой боя, работе с различными видами оружия и против вооруженных противников. Третья пятилетка обычно посвящалась развитию энергетических ресурсов организма и их военно-прикладному аспекту, а также изучению тайных традиций школы — наиболее сложных технических приемов, экстрасенсорных навыков, искусства точечных ударов, реанимации и т. п.
Разумеется, обучение в школах кэмпо не было рассчитано на идеального ученика, помещенного в идеальные условия. Во все времена наставники должны были применяться к суровой действительности — исторической и географической. Монастырские школы в Китае эпохи Мин сильно отличались от школ, готовивших лазутчиков-Ниндзя в средневековой Японии. Суровые маньчжурские зимы диктовали иной режим занятий, нежели в тропиках, на Окинаве или в Индонезии.

Виды оружия у-шу

Человек как порождение Земли и Неба, как звено триады, соединившее в себе пять первоэлементов, рассматривался в системе подготовки кэмпо комплексно. Развитие психических и физических способностей ученика непременно соотносилось с особенностями внешней среды, с колебаниями биоритмов, с теми предполагаемыми изменениями, которые должны вызывать в микрокосме человеческого организма все колебания макрокосма, происходящие в природе метаморфозы. Вот почему в программу большинства школ входило как важнейший раздел так называемое покорение стихий: воды, огня, земли, дерева и металла. Осваивая специальные комплексы упражнений, ученик не только приучался видеть все жизненные процессы через призму пяти стихий, но и приобретал способность адекватно реагировать на усиление жара или холода, бороться в воде, лазить по деревьям, зарываться в землю. По принципу «пяти элементов» классифицировались виды оружия:  оборонного, наступательного, колющего, режущего, хлещущего, обвивающего, оглушающего и т. д. Тот же принцип соблюдался и в распределении базовых приемов. Зная принцип и владея арсеналом школы, всегда можно было противопоставить действию противника оптимальное противодействие, подобно тому как огонь одолевает дерево, а вода одолевает огонь…
Не следует думать, что обучение в школе кэмпо представляло собой уникальный, ни с чем не сравнимый процесс. Сходные методы обучения существовали в школах живописи и поэзии, танца и театрального искусства, тем более что все они отталкивались от единой религиозно-философской базы, исповедовали одну жизненную философию и ставили одну сверхзадачу: добиться гармонического взаимодействия человека с окружающим миром и максимальной реализации творческой потенции человека в каком-либо конкретном виде искусства (ремесла), в определенной профессии.

Ученик, воспитанный в традициях школы, неминуемо должен был всю жизнь стремиться к самосовершенствованию, ибо в кэмпо, как и во всяком искусстве, стоять на месте — значит идти назад. Однако продвижение вперед, как правило, было чрезвычайно медленным и постепенным. Если сейчас в школе каратэ на Западе можно за год получить черный пояс, то есть звание мастера, то в старом Китае первый год ученик только приноравливался правильно стоять, ходить, дышать, есть и спать. Большинство наставников полагали, что ускорение так же опасно в занятиях кэмпо, как и длительные перерывы в тренировках. Удар, на освоение которого в современной школе отводится один час, оттачивался и шлифовался месяцами. Комплексы формальных упражнений — тао (яп. ката, что дословно означает «формы») отрабатывались всю жизнь. На занятия отводилось по восемь-десять часов в день! Ничего удивительного, что при подобной подготовке даже ученики с посредственными способностями приобретали силу удара, скорость реакции и доведенные до автоматизма технические навыки, совершенно недоступные «человеку с улицы». За последние два десятилетия в кино и литературе раскрыто столько секретов кэмпо, что, казалось бы, никаких тайн уже нет и в помине. Это, разумеется, не совсем так, далеко не все секреты техники старых школ выплыли на поверхность. Чтобы стать профессионалом кэмпо (пусть даже для съемок), нужно посвятить много лет изнурительным ежедневным тренировкам, без которых не даст результата никакое «знание секретов».

Тренировка с оружием в школе цюань-шу

Наблюдая в ходе занятий за физическим и нравственным ростом своих учеников, наставник исподволь отбирал наиболее способных и усердных, которые в дальнейшем могли быть допущены к высшим ступеням Знания. К ним относилось владение оружием (после общего курса борьбы без оружия), в том числе и тотемным оружием данной школы (копьем, серпом, кинжалом, дубинкой и т. п.), владение искусством чжэнь-цзю терапии и поражения уязвимых точек, а также точечного массажа, владение искусством составления лекарств и ядов, владение различными экстрасенсорными навыками вплоть до телепатии, телекинеза, гипноза, создания защитного «энергетического поля» и прочих чудес, описанных в преданиях и легендах.

Учебная схватка: «тигр» против «дракона»

Главная особенность восточных школ воинских искусств старого образца (а в наши дни появилось множество школ нового, западного образца) заключалась в том, что обучение годами велось с полным «погружением». Все функции организма были подчинены одной цели — достижению оптимального для данного индивидуума уровня психофизического совершенства и технического мастерства. Означает ли это, что школы воинских искусств готовили своего рода биороботов, лишенных человеческих страстей и эмоций? Разумеется, нет. Прежде всего само обучение было направлено не на выхолащивание лучших, гуманных качеств человека, а на их всемерную активизацию. В идеале сила воли, мужество, решительность в сочетании со скромностью, почтительностью и терпимостью должны были сформировать характер образцового гражданина. Не случайно кэмпо становилось школой жизни для сотен тысяч повстанцев в антифеодальных восстаниях, для патриотов, боровшихся против маньчжурского владычества в Китае и против японских захватчиков на Окинаве.
Правда, история знает и другие примеры. Немало мастеров, пройдя долгий и трудный путь к вершинам мастерства, впоследствии нарушали священные заповеди Учения: спивались, предлагали свои услуги мафии, устраивали балаганные представления, шли работать в кино. Но разве кэмпо — единственное в этом мире великое учение, которое подвергалось профанации?
Формальная сторона обучения в любой школе воинских искусств всегда основывалась па ритуале. Ритуал кэмпо «внешних стилей» с небольшими изменениями соблюдался во всех буддийских школах воинских искусств — от Тибета до Японии. В обществе не случайно появилось крылатое выражение «китайские церемонии»: едва ли какая-нибудь цивилизация в мире породила столь сложную и многоступенчатую иерархическую систему коммуникации, как китайская. Ритуал диктовал весь жизненный уклад: цвет и покрой одежды, количество и качество пищи, стиль вежливости в устной и письменной речи, число поклонов при знакомстве, случайной встрече и прощании. Почитателем и пропагандистом ритуала (ли) был Конфуций. Трудно переоценить роль ритуала во всех учениях древнего Китая.
«Хотя обычные люди проявляют неискренность в отношении ритуала, совершенномудрый вновь и вновь выражает почтение и уважение, и, таким образом, получается, что ритуал, проявляющийся в действии членов, у всех людей не ослабевает,— сказано в книге Хань Фэйцзы (III в. до н. э.).—Дела связаны с соблюдением ритуала, а ритуалу присуща красочность; ритуал — это красочность долга».

Трепировка в школе цюань-шу

В практике воинских искусств ритуал и поныне занимает важнейшее место. В соответствии с раз и навсегда установленным ритуалом осуществляется прием в школу, взаимные приветствия учителя и учеников и вся система их повседневных отношений, поведение учеников относительно старших и младших, церемония поклонения алтарю богов-покровителей и Отцу-основателю, церемония начала и конца тренировки, обмен приветствиями во время исполнения отдельных парных упражнений или при схватке, выполнение комплексов формальных упражнений, присуждение ученикам новых степеней, вручение цветных поясов, оружия или реликвий школы, выдача «дипломов» об окончании определенного курса.
Таким образом, для каждого, желающего заниматься кэмпо, ритуал с самого начала становился нормой поведения и формой жизни. Он способствовал упорядоченности учебного процесса, а затем и всего существования человека в окружающем мире. Малейшее нарушение правил и предписаний школы влекло за собой суровое наказание, ибо здесь сталкивались интересы божественные и человеческие, требования воинского устава и освященной веками религии.

Занятия кэмпо чаще всего проводились в зале для медитации даосского пли буддийского храма, просторном и чистом помещении с деревянным полом, высоким потолком и колоннами вдоль стен, поддерживающими кровлю. Если же школа была светской, то и в этом случае она могла арендовать помещение в храме или, на худой конец, оформить какой-нибудь флигель дома в духе храмового придела. Интерьер такого «зала постижения Пути» выглядел примерно одинаково во всех школах — монастырских и светских. В дальнем конце зала, напротив входа, устанавливался алтарь. Такого рода семейные алтари Будды встречались и в зажиточных частных домах. На алтарь в торжественные дни ставились курительные свечи. Наставник возносил перед алтарем моления Будде, давал обеты и принимал клятвы прозелитов. Над алтарем иногда вывешивался портрет основателя школы, если он был хорошо известен, либо портрет какого-нибудь патриарха. В школе антиманьчжурских тайных обществ, например, над алтарем висел меч. По обе стороны от алтаря вывешивались так называемые парные изречения — афоризмы из канонических книг или поучения отцов-основателей. На алтарь также выставлялись поминальные таблички с именами погибших членов школы. Там же, на алтаре, помещались реликвии школы: личные вещи или оружие основателей, талисманы, тексты сутр и трактатов по кулачному бою. Впрочем, последпие чаще хранились в тайнике у главы школы. ,
На стене висели в ряд таблички с именами учеников. Для вновь поступивших изготовлялись специальные деревянные таблички с выжженными иероглифами. Если член школы исключался, погибал или просто уходил после окончапия, табличка снималась.
Иногда по стенам развешивалось оружие, необходимое для занятий. Больше никаких украшений не было. В зале, как правило, парило естественное освещение. Занятия проводились с восхода до заката, кроме тех случаев, когда программа требовала ночных бдений.
При поступлении в школу (а тем более в военизированный монастырь) новичок должен был прежде всего выучить правила поведения, основанные на беспрекословном послушании и уважении старших. В быту новичок обязан был выполнять всю грязную и тяжелую работу по первому слову «старших братьев» и даже без их напоминания. Наставник вообще не касался вопросов быта. Иерархия строго соблюдалась не только по возрасту и стажу, но и по степени мастерства: старший мог приказывать младшим, но все в равной степени были подчинены Учителю.

Административные функции обычно брали на себя два-три приближенных к наставнику ученика. Они же впоследствии становились носителями секретов школы. Их распоряжения также были для остальных законом.

Наставник наблюдает за выполнением тао

На тренировках поддерживалась строжайшая военная дисциплина. Процесс тренировки был упорядочен от начала до конца: построение, приветствие Учителю, сидячая медитация, разминка, формальные упражнения, освоение нового приема, свободный спарринг. При входе в зал следовало поклониться. Учителя полагалось встречать земным поклоном, стея на коленях. При этом Первый ученик, он же старший инструктор, командовал: «Учителю — честь!» В некоторых школах принято было хором повторять: «Честь!» В других кланялись молча. Учитель мог ответить: «Честь и вам!», но мог молча поклониться в ответ. Далее после каждого разминочного упражнения Учитель пли инструктор, проводящий разминку, должны были обмениваться легким поклоном с остальными. То же правило соблюдалось и при выполнении парных упражнений.
Если Учитель вызывал из ряда ученика, чтобы показать новый прием, тот должен был, выйдя вперед, низко поклониться. Учитель на поклон не отвечал. После демонстрации приема, которая нередко таила в себе опасные сюрпризы, ученик, даже в полуобморочном состоянии, должен был поклониться еще ниже и, пятясь, уйти (или уползти) на место. Во многих чаньских (дзэнских храмах и храмовых школах битье учеников во время занятий считалось в порядке вещей. Нерадивость, неловкость, медлительность, вялость и невежливость наказывались ударами бамбуковой палки. В школах с более жестким режимом применялись и палки из тяжелой, твердой древесины. На каждый удар учителя или старшего по мастерству следовало отвечать: «Терплю и повинуюсь». Если занятия проводились на открытом воздухе, следовало так же безропотно сносить зной и мороз, дождь и снег.
На занятиях учитель подавал резкие, отрывистые команды — по названиям упражнений. Ученики молча, быстро, организованно и ритмично исполняли. Во время тренировки вопросы задавать не разрешалось: для этого отводилось специальное время в конце занятий.
Схватки между учениками предусматривали довольно сложный ритуал. Выйдя вперед, оба партнера должны были, сидя на коленях (иногда стоя), поклониться сначала Учителю, потом друг другу, встать, снова поклониться, отдать традиционный салют и только после этого по команде начать схватку. Салют в каждой школе был особый и сводился к какому-нибудь своеобразному жесту с тайным значением. Например, со времен антицинских тайных обществ в китайских школах цюань-шу принято было з знак приветствия приставлять к кулаку правой руки выпрямленную ладонь левой. Во время схватки следовало прислушиваться к указаниям Учителя и останавливаться по первому его требованию. После окончания спарринга партнеры должны были проделать те же церемонии, что и в начале, с той только разницей, что побежденный первым кланялся победителю.

Если Учитель вызывал ученика для исполнения формальных упражнений, тот должен был, выйдя, поклониться, занять исходную позицию и, подняв вверх правую, сжатую в кулак руку, объявить свой «номер». Закончив и выслушав мнение Учителя, следовало снова поклониться ему и всей аудитории, а затем скромно пройми на место.
По окончании тренировки инструктор командовал построение, затем все опускались на колени для медитации с закрытыми глазами, после чего повторялась церемония обмена приветствиями. Покидая зал, нужно было вновь поклониться и выйти, пятясь спиной.
Степени и разряды мастерства существовали не во всех школах и получили широкое распространение лишь в XX в. Присваивались они посла соответствующих экзаменов. Торжественная процедура иногда сопровождалась повязыванием нового пояса. Кроме того, при сдаче особо важных экзаменов порой выдавался сертификат, скрепленный личной печатью Учителя. Пояс или сертификат ученик должен был принять из рук Учителя, стоя на одном колене, произнести уставные слова благодарности и ретироваться.
Нередко экзамены сопровождались спаррингом со старшими и боем в трудных условиях с нарастающим количеством противников. Градации мастерства в разных школах были различны, как и сроки освоения материала. Весьма существенно и то, что степени, пояса или звания (например, инструктора, наставника) в классических школах воинских искусств присваивались не только и даже не столько за технику, сколько за усердие, трудолюбие, соблюдение моральных заповедей и устава школы. Только заслужив доверие учителя и уважение старших собратьев, можно было рассчитывать па продвижение в сложной иерархии кэмпо.


Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *