ДЗЮ — ДЗЮЦУ И ДЗЮ — ДО

Если нахлынет

неудержимый поток,

с ним не сражайся,

силы напрасно не трать —

лучше доверься волнам.

Иккю Содзюн (XV в.)

Хотя истинный самурай никогда не расставался с оружием и считал ниже своего достоинства сражаться голыми руками, если только он не принадлежал к славному клану борцов сумо, знание основных приемов кэмпо без оружия могло сослужить неоценимую службу на поле брани или в покоях дворца, куда входить с мечом было строжайше запрещено.

Уже в эпоху раннего средневековья произошло размежевание между спортивной борьбой и самурайским боевым единоборством, известным как «рукопашный бой в доспехах» — ёрои кумиути.

Изобретение ёрои кумиути приписывается Сакаэда Мурамаро, аристократу эпохи Нара, но в действительности это искусство старо, как сама история войн. Канонизировано оно было впервые, по свидетельству Д. Дрэгера, в XV в. школой Цуцумиходзан-рю. Расцвет ёрои-кумиути

приходится на период, предшествовавший появлению дзю-дзюцу, то есть на XI—XV вв. Техника борьбы, рассчитанной на столкновение противников без оружия или с минимальным количеством подручного оружия, была довольно примитивна и включала небольшой комплекс захватов и бросков, позже перекочевавших в различные школы дзю-дзюцу. Ключевым элементом в технике ёрои-кумиути был подход с последующим захватом, при котором оба бойца стремились занять наиболее выгодную позицию (ёцу-гуми).

Прием дзю-дзюцу ( по народным японским рисункам )

Важно было взяться за открытые места (руки, шею, суставные соединения), где доспехи смещением пластин не могли помешать проведению броска или залома конечности. Не возбранялось, разумеется, использование ударов кулаком или пинков, но о стальные доспехи, как правило, можно было скорее травмировать собственную руку или ногу, чем нанести ущерб противнику. Большим подспорьем в подобных столкновениях был простой обоюдоострый нож кодзука, который обычно крепился к ножнам большого меча или к поясу. Арсенал приемов ёрои-кумиути объединял броски через спину, через грудь, через голову в падении, через бедро и через колено, переднюю и заднюю подножку, несколько видов подсечек, а также около десятка болевых замков на руки и ноги. Кое-какие приемы освобождения от захватов были рассчитаны на борьбу против двух нападающих.

Изобретатели ёрои-кумиути эффективно использовали все особенности вооружения самурая. Так, например, при нападении сзади можно было, взявшись за козырек шлема, ремешком задушить врага или затылочной частью того же шлема переломать шейные позвонки. Металлическое кольцо для крепления колчана на задней стороне панциря можно было рассматривать как удобную «рукоятку» при броске.

В XVI в. при Тоётоми Хидэёси появились облегченные модели доспехов конструкции знаменитого мастера Мацунага Хисасигэ. Нововведения были связаны в основном с появлением огнестрельного оружия и ликвидацией всяких гарантий «непробиваемости» панциря. В новом варианте панцирь приобрел вид чешуи, состоявшей из тонких железных пластин. Такие доспехи назывались гусоку. Их уменьшенная разновидность, состоявшая только из набедренника, наголенников и латных нарукавников, называлась «малые доспехи» — когусоку. То же название получила и разновидность боевого единоборства, предназначенная для самураев в легком снаряжении и довольно близкая к настоящему дзю-дзюцу. Изобретение когусоку связывается с именем Такэноути Хисамори. В июне 1532 г., как гласит легенда, Такэноути явился во сне горный монах-отшельник и продемонстрировал пять способов захвата и удержания врага с помощью болевых приемов. Тот же монах объяснил спящему самураю преимущества легкого вооружения перед тяжелым в плане подвижности и маневренности. С достопамятной ночи и ведет свое происхождение ныне здравствующая школа дзю-дзюцу — Такэноути-рю.

Интересны упоминания в некоторых источниках о так называемой школе Сёсё-рю («Всех наград»), позволяющие провести параллель с некоторыми направлениями китайского кэмпо и окинавского каратэ. Специфика этой школы заключалась в развитии исключительной силы руки, способной пробить металлические пластины панциря. Родоначальником Сёсё-рю, по традиции, считается видный полководец и государственный деятель VII в. Накатоми Каматари, но следы ее. прослеживаются не ранее XII в. Известно, что отважный предводитель самурайских дружин Минамото Ёсицунэ, увидев как-то раз работу мастера Сёсё-рю, был потрясен до глубины души. Успехов в подобном деле мог добиться только человек, посвятивший закалке рук не один десяток лет.

Вообще японские системы рукопашного боя в течение веков не раз меняли названия и фигурировали в исторических памятниках и документах как явара, ва-дзюцу, тай-дзюцу, торитэ, коси-но мавари, хакуда, сюбаку, кумиу-ти и пр.

Мимолетные упоминания именно о дзю-дзюцу (в другом прочтении явара) — «искусстве мягкости, податливости», впервые встречаются в новеллах памятника «Повести о ныне уже минувшем» («Кондзяку-моногатари», XI в.). Вполне вероятно, что в ту пору уже существовали отдельные, весьма малочисленные и строго засекреченные школы кэмпо при дворах феодалов и в буддийских монастырях, которые были одновременно грозными крепостями с гарнизонами, состоявшими из монахов-воинов — сохэй. Тем не менее можно с уверенностью сказать, что в эпоху великих войн кланов Тайра и Минамото дзю-дзюцу как система рукопашного боя, как вид кэмпо было известно самураям ничуть не в большей степени, чем норвежским викингам или гвардии халифа Гарун аль-Рашида. В эпических повествованиях XIII в.— «Повести о доме Тайра» («Хэйкэ моногатари») и «Повести о великом мире» («Тай-хэйки»), густо насыщенных батальными сценами, буси, как правило, выбивают противника из седла, затем прыгают на него сверху и вполне ординарно стараются прирезать или задушить.

Хитроумные приемы ёрои-кумиути в массе своей были явно континентального происхождения. Строго говоря, каждый новый взлет воинских искусств в Японии был результатом прямых контактов с Китаем или Кореей. Навыки обращения с различными видами холодного оружия (кроме лука) пришли к буси в процессе оживленных дипломатических и торговых контактов с танским Китаем в VIII—IX вв. Позже, когда контакты были в основном свернуты из-за великодержавных поползновений китайских императоров, опальные вельможи и полководцы, бежавшие за пределы Поднебесной, нередко находили приют на Японских островах. В конце XIII в. завоевательные походы Хубилая, широко использовавшего китайских солдат, предоставили самураям ценных пленников, многие из которых владели теми или иными стилями кэмпо (цюанъ-шу). Тогда же, видимо, многие крупные военачальники из Южного Китая, долго сдерживавшие натиск монгольских орд, вынуждены были эмигрировать в Страну Восходящего солнца. Японские авторы, склонные преувеличивать оригинальность национальных видов кэмпо, подчас возводят родословную некоторых рю к доисторическим (и сугубо мифическим, согласно историческим данным) временам, единодушно замалчивая при этом фактор влияний. Между тем не секрет, что сам термин дзю-дзюцу («искусство мягкости, податливости»), широко применявшийся в китайских и корейских школах кулачного боя, происходит от знаменитого изречения Лао-цзы о воде, одолевающей камень. Другой термин — субаку,— обозначающий в некоторых источниках то же понятие, происходит от корейской борьбы шубаку, с которой, по всей вероятности, познакомились воины Хидэёси во время печально знаменитых походов на материк в конце XVI    в. В памятниках эпохи Токугава отмечается важная роль китайского царедворца, мастера у-шу, Чэнь Юаньби-на в развитии дзю-дзюцу.

Чзнь Юаньбин, один из немногих известных нам пропагандистов классических китайских у-шу в Японии, происходил из старинного и знатного рода. Приехав на Японские острова в 1558 г., он обосновался в Эдо, в буддийском храме Сёкоку-дзи, где открыл школу воинских искусств для монахов и мирян. Наиболее способные его ученики, Миура Ёситацу, Фукуно Масакацу и Исокаи Дзиродзаэмон впоследствии прославились как основатели влиятельных школ дзю-дзюцу.

«Хроники воинских дел» («Будо дэнрайки») сохранили имена некоторых мастеров дзю-дзюцу периода междоусобных войн (XV—XVI вв.), таких, как Хитоцубаси Дзёкэн и Сэкигути Дзюсин. Однако об их жизни и деятельности почти ничего не известно. Большинство сведений о мастерах бу-дзюцу заключено в своде «Биографии основателей школ» («Дэнсё»), также неполном и малодоступном. Описания, содержащиеся в «Дэнсё», относятся главным образом к эпохе Токугава — периоду продолжительного мира, когда после нескольких веков беспрерывных смут самурай мог наконец самозабвенно посвятить себя любимым занятиям и вволю порассуждать на тему о воинских искусствах. Количество школ дзю-дзюцу при Токугава достигло рекордной цифры — около семисот.

Прообраз техники дзю-дзюцу (по средневековой японской гравюре)

На общем фоне своей несомненной близостью к шаолиньскому кэмпо выделяется своеобразная школа начала XVII    в., известная как Коппо («Наука об укреплении костей»). Суть системы сводилась к сверхъестественному укреплению мускулатуры и превращению ее в настоящую броню путем многолетнего «набивания». Кроме того, специальной диетой и различными снадобьями достигалось укрепление костной ткани, которая могла выдержать удар большой силы. Важное значение придавалось также сосредоточению жизненной энергии (ки). Коппо, не снискавшая популярности из-за трудностей в тренировках, прославилась благодаря подвигам отдельных героев. Самым знаменитым из них был Сасаки Гороэмон из клана Кисю, который, по преданию, ногой колол булыжники, лбом пробивал стены и рукой мог срубить молодое деревце.

Как уже отмечалось, большинство школ дзю-дзюцу строили свои занятия — не только и не столько на отработке приемов без оружия, сколько на освоении приемов против оружия с голыми руками и против оружия с оружием, то есть комбинированного рукопашного боя.

Прием дзю-дзюцу (по рисунку Хокусая)

Так, из сочетания кэн-дзюцу и дзю-дзюцу родились школы Араки-рю (основана Араки Матаэмоном в начале XVII в.), Асаяма итидэн-рю, Мусо-рю, Синсин-рю, Ёсин-рю, Кураку-рю, Итин-рю Тэндзин синъё-рю (синтезировавшая традиции Ёсин-рю и Син-но синдо-рю и прославившаяся такими мастерами, как Минамото-но Масатори и Янаги Сэкидзай). Самурайский клан Курода вошел в историю дзю-дзюцу благодаря заслугам Сасабара Сиродзаэмона, основателя мощной школы Рёи синто-рю (XVII в.), конкурировавшей впоследствии с мастерами дзю-до, питомцами доктора Кано на решающем турнире.

Влиятельная школа Ягю-рю, основанная в конце XVI в. Ягю Мунэёси, снискала зловещую популярность благодаря коварным интригам и вероломству Ягю Мусэмори, наставника фехтования при дворе сёгуна Токугава Иэми-цу,— того самого, которому адресовал свои назидания преподобный Такуан.

Большую роль в становлении современных воинских искусств, дзю-до и аики-до, сыграли школы Кито-рю и Дайто-рю. Этот список можно было бы продолжить, но простое перечисление имен и названий едва ли заинтересует читателя.

Школы чаще всего ожесточенно соперничали друг с другом, доказывая превосходство броска через бедро, подсечки опорной ноги или удара кулаком в переносицу. Различия между ними заключались в постановке дыхания, способах аккумуляции ки, базовых стойках и в преобладании той или иной группы приемов: бросков с участием корпуса и бедер, бросков при помощи болевых заломов рук, удушающих захватов или подсечек с подкатом, рубящих или тычковых ударов. Однако общих черт было несравнимо больше, что позволило впоследствии создать на основе дзю-дзюцу универсальные системы борьбы — дзюдо и аики-до.

В первой половине XX в. школы дзю-дзюцу на время утратили популярность, уступив место новомодным веяниям в кэмпо. Умами японцев, а затем и европейцев, американцев, африканцев завладели дзю-до, аики-до, каратэ. Тем не менее традиции дзю-дзюцу не пресеклись, свято оберегаемые немногочисленными подвижниками. Со временем, когда мода на новшества несколько отошла, наметилась тенденция возврата к национальным японским духовным ценностям, среди которых не последнее место занимало наследие дзю-дзюцу.

Интересным конгломератом старых школ стала Хакко-рю (школа Восьми лучей), которую по характеру можно причислить к классическому дзю-дзюцу. Малоизвестная в странах Европы, Хакко-рю на Японских островах насчитывает более 900 тысяч членов (!), в том числе 3500 —в ранге «старшего мастера» выше 5-го дана,

около 30 ООО — в Австралии и более 50 ООО в США.

Рождение Хакко-рю связано с именем Окуяма Рюхо, врача по образованию, изучавшего в молодости дзю-дзюцу школы Дайто. Именно этой школе был обязан своими познаниями и «отец аики-до» Уэсиба Морихэй. В 1938 г. Окуяма открыл первый небольшой зал до-дзё в Токпо и успешно преподавал в течение нескольких лет, пока запрет американских оккупационных властей не пресек распространение бу-до. Однако уже в 1947 г. запрет был снят и Окуяма перенес свою штаб-квартиру в Омия (округ Токио), откуда и продолжал руководить деятельностью филиалов по всей стране. Восьмидесятилетний Окуяма, который до недавнего времени сам вел занятия, воспитал плеяду мастеров, среди них Мимуродо, Тэрасава, Ясуока и др. Подготовил он и преемника на посту главы школы в лице сына и лучшего своего ученика Окуяма Тосио.

Философия Хакко-рю, во многом сходная с теорией аики-до, основывается на идее единства человека со Вселенной, позволяющем аккумулировать «космическую» биоэнергию ки в организме. В человеке имеется три источника энергии: высший, ментальный, направляющий работу головного мозга и порождающий интеллект; средний — определяющий физические функции организма, и низший — определяющий связь с землей и живой природой. В такой интерпретации голова корреспондирует с Небом, а ноги с Землей; собственно же человек как целое рассматривается в аспекте взаимодействия сил Неба и Земли.

Техника Хакко-рю, как и техника аики-до, включает разнообразные болевые захваты и замки рук с последующим броском и удержанием (сиацу), несколько вариантов удушающих приемов и, наконец, обширный комплекс шоковых и парализующих точечных ударов — атэ-ми. Принципиальное отличие от аики-до сводится к траектории движений. Если в системе Уэсиба человек фигурирует как центр сферы и все движения строятся по циркулярной траектории с применением проворота (тэнкан), где усилие атакующего обращается против него самого, то в Хакко-рю нападение и защита осуществляются по прямой, во фронтальной плоскости к противнику и носят более активный характер. В противоположность аики-до школа Хакко-рю имеет четко разработанный арсенал ката и градацию по данам черного пояса, но не имеет начальных степеней (кю). Высшим званием школы считается звание мастера высшего класса — хранителя традиций (мэнкё кайдэн). Немало труда посвящают наставники Хакко-рю отработке приемов с оружием и против него, делая особый упор на подручном оружии ко-будо, и особенно на предметах обихода — трости, веере, зонтике, стуле, плаще, шарфе. Стремление к консервации вымирающего наследия дзю-дзюцу прослеживается в форменной одежде Хакко-рю (равно как и аики-до), состоящей из шаровар (хакама) и куртки (хаори). Интерес молодежи к этому «чисто японскому» виду боевого единоборства говорит о явном крене в сторону национальных духовных ценностей, которые усиленно противопоставляются привнесенным — западным и восточным. В наши дни наблюдается своеобразный «бум дзю-дзюцу», ознаменованный выходом на арену множества старых и новых школ, однако законными наследниками и преемниками дзю-дзюцу по-прежнему остаются дзю-до и аики-до.

Дзю-до — единственный из всех видов восточных воинских искусств, вошедший в олимпийскую программу и давно уже снискавший всемирную славу, является одним из самых молодых побегов на ветвистом генеалогическом древе кэмпо. Ему чуть больше ста лет. Техника этой изощренной борьбы уже не составляет секрета ни для спортсменов, пи для болельщиков, и, хотя в международных судейских правилах приемы сохранили традиционные японские названия, любой член юношеской сборной  может дать их подробное описание, и сравнительную характеристику. Совсем иначе обстоит дело с историей и философией дзю-до, о которых нередко за неимением иных источников, судят главным образом по фильмам Куросавы. Между тем именно дзю-до благодаря полнейшей гласности и обилию теоретических разработок позволяет, в отличие от множества эзотерических школ кэмпо, составить ясное представление об этом мужественном спорте.

Рождение дзю-до не случайно совпадает по времени с эпохой величайших перемен в политической и экономической жизни Японии, превративших отсталую феодальную страну на окраине цивилизованного мира в могучую империалистическую державу. В 1868 г. под натиском сторонников радикальных реформ рухнуло трехсотлетнее правление сёгуната Токугава. Реставрация автократии в лице восшедшего на престол императора Мэйдзи повлекла за собой крушение многих феодальных институтов и проведение буржуазных преобразований в самых различных областях общественной деятельности. Пали незримые стены законов, ограждавших страну от контактов с иноземцами. Из Англии, Франции, Германии, Америки и России хлынул на Японские острова поток научно-технической информации, которая быстро впитывалась и применялась на практике. Аграрная реформа подорвала основы крупного помещичьего землевладения. Распалась феодальная система сюзеренитета и навеки прекратили существование самурайские кланы во главе с владетельными даймё. (Последние, впрочем, не утратили дворянских привилегий, обзаведясь лишь западными титулами.)

В связи с созданием регулярной армии были распущены княжеские дружины, и тысячи служилых самураев, лишившихся надежного места, пополнили ряды ронинов — самураев без места службы. Указ 1871 г. отменил их право на ношение мечей, фактически уравняв ронинов с представителями третьего сословия. Заговоры оппозиции, как и отчаянно смелая попытка мятежа, предпринятая Сайго Такамори, даймё южного княжества Сацума, не могли спасти самурайство от упадка и вырождения. Япония решительно повернула на буржуазный путь развития.

Часть ронинов устремилась в большие города и, используя разностороннее образование, влилась в массу городской интеллигенции. Бывшие мастера фехтования и стрельбы из лука переквалифицировались в учителей, врачей и инженеров. Наиболее преданные своему делу, скрепя сердце и смирившись с потерей престижа, пошли па службу в императорскую армию, где им пришлось сменить парадное хаори и хакама с гербом на суконную форму с маленькими нашивками. Однако многие самураи, и прежде всего наставники различных школ дзю-дзюцу, которых насчитывалось к тому времени до семисот, не пожелали менять профессии. Играя на запрещении носить оружие и используя естественную для периода смуты тягу народа к традиционным духовным ценностям, они развернули небывалую по размаху пропаганду национальной борьбы. Школы дзю-дзюцу росли как грибы, привлекая сотни учеников. Различные направления и секции безжалостно соперничали друг с другом, охотно прибегая к физической расправе с противниками. Рядом с настоящими мастерами благополучно уживались шарлатаны и дилетанты. Своего рода демпинг дзю-дзюцу в конечном счете привел к его профанации. И тут на сцене появился герой,которому суждено было спасти старинные воинские искусства от поругания и позора.

Тренировка в школе даю-дзюцу (по рисунку Хокусая)

Кано Дзигоро, отец современного дзю-до, родился в 1860 г. в маленьком приморском городке Микагэ, недалеко от Киото. Отпрыск небогатого самурайского рода, он с ранних лет проявлял склонность к гуманитарным наукам, был трудолюбив и усидчив. После революции Мэйдзи семья в 1871 г. переехала в Токио, и Кано, окончив среднюю школу, поступил в Токийский имперский университет. В студенческие годы он впервые стал серьезно задумываться над возможностью достижения гармонии тела и духа. Окончательное решение посвятить себя дзю-дзюцу созрело у юноши только к восемнадцати — возраст уже весьма почтенный для начала занятий любым спортом. Тем не менее Кано, не отличавшийся идеальными физическими данными, сумел в короткий срок освоить трудную технику захватов и бросков. Основы мастерства Кано перенял у наставника Яги Тэйноскэ. Затем он последовательно обучался у таких признанных авторитетов, как Фукуда Хатиноскэ и Исо Масатомо из школы Тэнсин синъё-рю, а также у Икубо Цунэтоси из школы Кито-рю. Тем временем, окончив университет, Кано поступил в высшую школу пэров, привилегированное учебное заведение, открывавшее доступ к важным государственным постам. И все же победила любовь к воинским искусствам.В 1882 г. Кано открыл при храме Эйсё в Токио собственную спортивную школу Кодо-кан.

Дошедшая до нас история Кодо-кана полна драматических перипетий. Первые годы становления дзю-до были заполнены упорным трудом, смелыми опытами и борьбой с многочисленными конкурентами. За какие-нибудь пять лет «интеллектуальная» школа доктора Кано завоевала всеобщее признание. Глубина философских идей ее основателя, благородство поставленной дели — воспитания гармонично развитого человека, достойное поведение учеников — все это вызывало симпатии простых людей. Однако по мере утверждения в стране националистической идеологии старые школы дзю-дзюцу стали с удвоенной силой отстаивать свои права. Их лидеры публично обвиняли Кодо-кан в отсутствии практических навыков, в напыщенной схоластике и резонерстве, называли Кано книжным червем, отбивающим хлеб у истинных мастеров воинских искусств. Особенно рьяно ополчилась на дзю-до школа дзю-дзюцу Рёи синто-рю (в переводе «Истинное искусство борьбы, внушенное доброй волей»). Глава этой школы Тоцука Хикоскэ не раз поносил Кодо-кан в печати, провоцировал стычки своих приверженцев с учениками Кано — словом, стремился любыми средствами дискредитировать соперников.

Развязка наступила в 1886 г., когда начальник Управления имперской полиции назначил проведение решающего матча между двумя школами. Поражение Кодо-кана наверняка привело бы к запрету дзю-до, ибо власти приняли решение упорядочить систему преподавания кэмпо в стране и выбрать в качестве эталона единственную, наиболее эффективную школу. В командных состязаниях приняло участие по пятнадцать мастеров от каждой школы. В тринадцати схватках питомцы Кано одержали победу, две окончились вничью. Блистательный триумф Кодо-кана раз и навсегда утвердил превосходство дзю-до над старыми школами дзю-дзюцу, доказав нераздельное единство теории и практики. Вскоре дзю-до нашло применение в полиции и в армии, а через несколько лет вошло в программу средних и высших учебных заведений. Кстати, события 1886 г. легли в основу фильма Куросавы «Гений дзю-до», который в японском оригинале назван по имени главного героя Сугата Сансиро.

Считается, что технический комплекс приемов Кодо-кана был завершен в 1887 г. и в течение десятилетий оставался неизменным. Однако над теорией дзю-до, и в осо-бенностп над морально-этическими проблемами изучения воинских искусств, Кано продолжал работать еще долгие годы. Окончание этого труда знаменовалось созданием в 1922 г. Культурного общества Кодо-кан (Кодо-кан бунка кёкай), лозунгами которого стали заповеди Кано: «Наиболее результативное приложение силы» (Сэйрёку дзэнъё) и «Взаимное благоденствие» (Дзита кёэй).

Поясняя физические предпосылки своего учения, вытекающие из освященных тысячелетиями законов кэмпо, Кано пишет:

«Дзю-до означает Путь мягкости, податливости, или умение уступать во имя конечной победы, в то время как дзю-дзюцу олицетворяет собой техническое мастерство й практику дзю-до.

Что же, в сущности, означает „мягкость», или „податливость»? Дабы ответить на этот вопрос, предположим, что мы оцениваем силу человека в единицах. Допустим, сила стоящего передо мной человека равна 10 единицам, а моя сила меньше и равна всего 7 единицам. Итак, если противник толкнет меня изо всех сил, я непремепно упаду или отшатнусь даже в том случае, если напрягу для сопротивления все свои силы. Произойдет же это оттого, что я приложил все силы, пытаясь выстоять, и таким образом противопоставил силу силе. Но если бы я, наоборот, уступил его силе, отодвинувшись ровно настолько, насколько он меня толкнул, заботясь одновременно о том, чтобы сохранить равновесие, противник, естественно, качнется вперед и сам потеряет равновесие.

В этом новом положении он может стать настолько слаб (не в смысле физических данных, а из-за неудобной стойки), что сила его составит на данный момепт только 3 единицы вместо нормальных 10. Между тем я, удерживая равновесие, сохраняю всю свою силу, равную 7 единицам. Сейчас на моей стороне преимущества, и я могу нанести поражение противнику, использовав лишь половину своей силы, то есть 3,5 единиц против 3, что оставляет мне еще 1/2 силы для использования по необходимости. Конечно, если бы у меня была сила больше, чем у противника, я мог бы его просто оттолкнуть, но даже если бы я захотел его оттолкнуть и обладал необходимой для того силой, все равно лучше было бы вначале уступить, ибо тем самым я бы сэкономил много энергии и утомил противника».

Именно такой смысл вкладывал Кано в свой тезис о «наиболее результативном приложении силы», который со временем был перенесен творцами японской политики и экономики в область социальных отношений. Восприняв из практики дзю-дзюцу положение о жизненно важной роли тандэн, средоточия биоэнергии ки, находящегося в нижней части живота, Кано интерпретировал его по-своему. Подход его в противоположность традиционному, мистическому, был довольно рациональным. Оставляя «за кадром» идеи о концентрации ки и достигкении сверхъестественного могущества, Кано сосредоточил все внимание на физических законах эквилибристики, связанных с понятием центра тяжести. Задачей его было не превзойти природу, а постигнуть ее закономерности и продемонстрировать их в мгновенном действии.

Рассматривая тандэн прежде всего как центр тяжести человеческого тела в нормальном состоянии, Кано вывел стройную теорию о сохранении равновесия в любом положении — своего рода доктрину акробатики. Согласно его теории, основной принцип проведения приемов дзю-до может быть выражен в виде перемещающегося в пространстве круга или сферы, где человек является как бы подвижной осью. Вспомним знаменитый эпизод с кошкой из «Гения дзю-до», когда герой изучает движения кошки, подбрасывая животное в воздух. Кошка, естественно, каждый раз приземляется на все четыре лапы. То же самое проделывает и Сугата Сансиро в решающей схватке на татами, воплотив идеал своего учителя.

Был ли Кано новатором? И да, и нет. С одной стороны, он просто обобщил, подытожил и фундаментально мотивировал достижения предшественников, которые давно уже вывели базисные постулаты дзю-дзюцу, отталкиваясь от китайского цюанъ-шу:

Трезво оценивать свои возможности и данные противника с тем, чтобы использовать малейшее его усилие в своих интересах.

Уклоняться от атак противника, утомляя, изматывая и раздражая его.

Стремиться привести противника в невыгодную позицию, оставаясь в выгодной.

В нападении и защите всегда видеть уязвимые места противника.

В бросках эффективно использовать механизм рычага.

Применять для удержания болевые захваты и замки.

В случае необходимости применять удары по уязвимым точкам, добиваясь болевого шока.

С другой стороны, принцип «наиболее результативного приложения силы», сформулированный Кано, содержал в себе много нового по сравнению с техническими достижениями мастеров дзю-дзюцу.

«Принцип максимально эффективного использования тела и духа,— пишет Кано,— является основополагающим принципом, который направляет всю технику дзю-до. Однако в нем заключено нечто большее. Тот же принцип может быть применен для исправления дефектов и совершенствования человеческого тела, для того чтобы сделать человека сильным, здоровым и приносящим пользу обществу. Это составляет суть физического воспитания. Данный принцип может быть использован и для улучшения питания, одежды, жилища, общественных отношений, способов делопроизводства, становясь, таким образом, школой жизни. Этот всеобъемлющий принцип я и называю дзю-до. Итак, дзю-до, в широком смысле слова, есть наука и методика тренировки тела и духа, равно как и урегулирования всех жизненных процессов».

Сделав выбор, Кано не остановился на достигнутом. В свободное от тренировок время он неустанно штудировал биографии мастеров дзю-дзюцу, старинные дэнсё, посещал занятия в других школах, изучал, анализировал, сравнивал. Человек новой формации, Кано легко перешагнул через барьеры средневекового консерватизма, запрещавшие самураю выход за пределы своего клана, своей школы, своей секты, делавшие его во всех отношениях рабом традиции. В исканиях и экспериментах Кано руководствовался сознанием общественной значимости воинских искусств, и особенно дзю-до, для поколения, которому предстояло, отказавшись от канона, создавать новую мораль и идеологию, адекватную новой эпохе. Но учение его, как доказывает история, не было узконациональным, призванным удовлетворять насущные нужды растущей империи,— оно было рассчитано на века и предназначено для людей Земли, а не государств и правительств. Вот как описывает сам профессор Кано свой путь к созданию нынешнего дзю-до:

«Я изучал искусство дзю-дзюцу у многих знаменитых мастеров позднего феодализма, которые были еще живы в пору моей юности. Их наставления обладали большой ценностью, так как являлись результатом глубоких исследований и долговременных опытов. Однако все эти наставления давались не в виде приложения к некоему всеобъемлющему принципу, но лишь как независимые изобретения отдельных специалистов. Обнаруживая различия в технике, я часто оказывался в затруднении, не зная, что здесь верно, а что нет, и чему следовать предпочтительнее. Такое положение привело меня к мысли о необходимости более тщательно изучить предмет. В результате я убедился, что, какова бы пи была цель, будь то нанесение удара в определенное место или проведение броска определенным способом, всегда должен существовать единый всеобъемлющий принцип, управляющий всей сферой, и этот принцип — оптимальное, наиболее эффективное использование духовной и физической энергии, направленное на достижение конкретной цели. Сформулировав основополагающий принцип, я снова, под иным углом зрения, изучил разнообразные методы нападения и защиты, которые преподавались в то время и были в пределах моего досягания. Все их достоинства я сверял с данным принципом. Так я мог сохранить все те, что соответствовали найденному принципу, и устранить те, что ему не соответствовали…».

Кано был первым из современных мастеров воинских искусств в Японии, кто начал применять к своим дисциплинам понятие До (Путь, или кардинальный принцип) в противоположность прежнему дзюцу (искусство, мастерство, метод) или гэй (искусство). Различия между дзюцу и До, по крайней мере применительно к Японии, можно трактовать как мировоззренческую антиномию между изначальной установкой на прикладное действие, внешний эффект, с одной стороны, и внутреннее совершенствование, достижение этического идеала — с другой. Конечно, такое разграничение очень условно, ибо и в средневековье при буддийских храмах существовали школы, далекие от мирских интересов, и в наш век существует множество ответвлений дзю-до, аики-до, каратэ сугубо утилитарного характера. Тем не менее для служилого самурая бу-дзюцу оставались прежде всего средством существования и гарантией безопасности на поле боя. Владение кулаком и мечом было вопросом жизни и смерти в бурную эпоху междоусобных войн. Что же касается нравственного воспитания, то ему уделялось ровно столько времени, сколько того требовал кодекс Буси-до, причем необходимым и достаточным считалось усвоение элементарных правил поведения. Преобладание практического аспекта над теоретическим было несомненно.

В средние века обучение самурая различным видам бу-дзюцу проходило примерно так же, как и в кругу европейского рыцарства. Люди, сделавшие своим ремеслом войну, оттачивали мастерство прежде всего с целью найти ему наилучшее применение на поле брани. К тому же, если принять во внимание вопросы престижа и личного авторитета, то можно лишь догадываться, скольких лет неимоверно тяжелого труда стоило какому-нибудь уважаемому наставнику школы кэн-до его положение при дворе даймё или сегуна. Ежедневно и ежечасно он должен был поддерживать свою репутацию в сражениях, поединках, конкурсах между школами. Разумеется, никакой вид бу-дзюцу немыслим без философской основы, предопределявшей систему аутотренинга, и все же именно в бу-до акцент был сознательно перенесен с чисто внешних факторов развития и совершенствования на внутренние.

Можно ли назвать бу-до (такие, как дзю-до, аики-до, каратэ-до), изобретение XX в., полностью модернизированным вариантом классических воинских искусств? Едва ли, ибо здесь напрашивается общеизвестный парадокс: «Новое есть только хорошо забытое старое». В самом деле, ведь понятие До как Высшего принципа, Пути следования, Стези испокон веков присутствовало в дальневосточной религиозно-философской мысли и соотносилось со всеми видами китайских у-шу или японских бу-дзюцу. Обращение мастеров Нового времени к этому слову, отошедшему, казалось, в область буддийских проповедей, вполне закономерно и обусловлено множеством причин. Здесь следует упомянуть и мучительный поиск духовных ценностей в период политических и научно-технических сдвигов после революции Мэйдзи, и стремление противопоставить «возвышенную» восточную мораль «низменной» морали Запада в годы подъема воинствующего национализма, вылившегося в победоносные японо-китайскую и японо-русскую кампании. Вплоть до 1945 г. идеи паназиатского шовинизма пропитывали все слои японского общества. Традиционализм был поднят на щит официозной идеологией, пропаганда «истинно японского духа» (Ямато-дамасий) с нарастающей силой велась во всех областях культуры. В частности, дзю-до было включено в программы школьного и университетского образования прежде всего в противовес «бездуховному» западному спорту, направленному лишь на развитие физических способностей человека.

Пожалуй, сейчас вопрос о том, является ли дзю-до видом спорта, может вызвать лишь снисходительную улыбку . Еще бы! Такие соревнования, такие схватки, такие имена… Но в действительности бу-до, и в том числе дзю-до, никогда не предназначались для использования на спортивной площадке, для афиширования успехов. До-дзё, зал для буддийской медитации, для постижения Пути — вот единственное достойное место для практики бу-до, ибо, как говорил Лао-цзы, «явленный Путь уже не есть Путь». Бу-до мыслились их создателям как грани единого Пути самосовершенствования, способного привести к гармонии общества через посредство индивидуальных усилий каждого. Дзю-до и каратэ-до как современные всемирные виды спорта, несмотря на блестящие достижения отдельных спортсменов и команд, очень далеко ушли от изначальных теоретических посылок, о которых большинство участников соревнований не имеют ни малейшего представления. Книги доктора Кано, Уэсиба и Фунакоси, содержащие философские откровения, покоятся в пыли библиотек, в то время как их технические пособия идут нарасхват миллионными тиражами во всех странах мира. Внешние атрибуты системы подменили и почти полностью вытеснили саму систему, ее внутреннее содержание — подобные факты нередко имели место в истории цивилизации.

Разработанные основоположниками виды бу-до, взятые за образец в спортивных вариантах, отличались от традиционных бу-дзюцу большей условностью. Наглядной иллюстрацией подобной условности служит так называемое бесконтактное каратэ, о котором понятия не имели на Востоке вплоть до нашего столетия. Дзю-до, в отличие от старых школ дзю-дзюцу, также характеризует гуманное отношение к противнику, который превращается из врага в партнера, необходимого для обоюдного постижения истины.

Различия между бу-дзюцу и бу-до сказываются в личных отношениях между учителем и учениками. Если прием в старые школы всегда осуществлялся по рекомендации, а присвоение поясов и званий целиком зависело от наставника, то в новой системе господствовал объективистский подход в присвоении разрядов и степеней . И все же при столь явных различиях между дзюцу и до нельзя пе отметить, что сходства между ними гораздо больше. Сам Кано убедительно поясняет: «Дзю-дзюцу я трактую как искусство или практику наиболее эффективного использования духовной и физической энергии, а дзю-до — как Путь и принцип этого использования».

Как и все мастера воинских искусств за последние не сколько веков, Кано не был пионером, первооткрывателем, но лишь талантливым учеником и продолжателем, сумевшим свести воедино и с блеском использовать наследие древних мастеров. Кстати, даже сам термин дзю-до не был его изобретением. В эпоху Токугава термином дзю-до выявляла специфику своего искусства одна из многочисленных школ дзю-дзюцу, Дзикисин-рю, о чем Кано было хорошо известно. С единственной целью подчеркнуть отличие своей школы от предшественников он и ввел применительно к новому дзю-до название Кодо-кан — Клуб постижения Пути.

Как мы уже знаем, в молодости Кано изучал дзю-дзюцу у мастеров Тэнсин синъё-рю (школы Истинной сути души Неба) и Кито-рю (школы Подъема и ниспровержения). Последняя, видимо, сыграла решающую роль в оформлении теоретической базы дзю-до. Учение Кито-рю, по преданию, зиждется на двух секретных трактатах, переданных в XVII в. дзэнским патриархом Такуаном основоположникам школы. Труды эти были невелики по объему, но содержали важнейшие принципы кэмпо, связанные с дзэнской практикой медитации и всестороннего аутотренинга.

Итак, согласно теории Такуана, истинная мудрость заключается в непоколебимой твердости духа и концентрации воли на развитии интуитивного, сверхчувственного восприятия действий противника. Залогом победы, полагал Такуан, служит высшая свобода движений, а необходимым условием такой свободы — «пустота», неангажированность духа.

В основе доктрины Такуана лежит мысль о предельном самообладании, доведенном до степени самоотрешения. Учение о непоколебимом спокойствии духа патриарх развил в трактате, название которого можно истолковать как «Покой в действии» либо как «Действие в покое» («Сэйко»). Неангажированность, свобода духа, по утверждению Такуана, подобна отполированной поверхности зеркала, безошибочно отражающей любое поползновение противника. Подобное состояние духа-разума и называется сэйко. В свою очередь, Такуан позаимствовал сравнение с зеркалом из жития великого Хуэй-нэна (637—713). Образ духа, незамутненного, как зеркало или как гладь озера, часто упоминался в дзэнских писаниях и был, конечно, хорошо знаком наставникам воинских искусств. Однако идеалом психической подготовки бойца, по Такуану, вовсе не является полное отсутствие ментальных процессов. Наоборот, требуется напряжение всех мыслительных способностей человека в решительный момент на уровне неосознанного, но безошибочно правильного действия: «Если дух-разум не сосредоточен, это называется Дух без мысли. Если же дух-разум сосредоточен, это называется Дух с мыслью. И такого состояния можно добиться лишь путем непрестанного оттачивания мастерства в свободном спарринге».

Если противник обдумывает прием, учил Такуан, он, пусть недолгое время, пребывает в нерешительности и замешательстве (бонно). Мастер должен использовать паузу, этот «момент истины» для перехвата инициативы, нанесения первого удара. Однако существует еще более Высокая ступень совершенства, на которой мастер может позволить себе дождаться атаки и использовать ее для нанесения синхронного контрудара.

Заимствуя наиболее рациональные элементы из учений старых мастеров, Кано в практике своей школы придавал исключительное значение духовному аспекту тренировок. Он считал, что дзю-до как жизненный Путь приобретает смысл лишь будучи интерпретировано на всех уровнях психического и интеллектуального совершенствования человека. В исполнении формальных упражнений (ката) и в схватках на татами — рандори закаляется воля и укрепляется разум, воспитываются бойцовские качества, столь необходимые в реальной жизни.

Для самого Кано, шедшего к обобщению своей теории трудным путем многолетних экспериментов, наивысшую ценность представлял свободный спарринг, рандори, в котором проверяются все способности бойца, проходит испытание весь его физический и духовный потенциал.

«В рандори, состязании между двумя партнерами, использующими все свои возможности и соблюдающими все правила дзю-до, оба противника должны быть постоянно начеку, чтобы, отыскав уязвимое место, быть готовым немедленно атаковать. Подобное состояние духа, общий настрой на изобретательность в нападении помогают воспитать в ученике серьезность, искренность, осторожность, вдумчивость и обоснованность во всех делах. При этом человек также тренируется в принятии быстрых решений и совершении внезапных действий, ибо в рандори тот, кто не сумеет решиться быстро и действовать споро, теряет шанс на успех равно в нападении и защите».

Развивая свою мысль, Кано писал, что никто из участников схватки не может с уверенностью предсказать, что именно предпримет противник, и потому каждый должен быть готов отразить неожиданную атаку, а такая готовность способствует достижению высочайшего уровня духовной концентрации.

«Чтобы иайти верное средство победить противника,— учил Кано,— необходимо всячески развивать силу воображения, способность к аналитическому мышлению и вынесению суждений, что и достигается естественным путем в рандори».

Однако для того чтобы подняться к вершинам мастерства и обрести высшую мудрость в поединке, изучающему дзю-до нужно сначала овладеть основами техники, добиться полного контроля над телом и духом. Кано и его последователи детально разработали методику обучения дзю-до, и многое в их теории может быть спроецировано на другие виды борьбы, будучи квинтэссенцией классического кэмпо.

Одним из важнейших разделов в теории дзю-до является учение о передвижении, которое включает два подраздела:

а) продвижение вперед и отход назад |(син-тай);

б) маневрирование (таи-сабаки).

Специфика передвижения бойца по площадке в дзю-до, как и в каратэ-до, аики-до и в большинстве школ цюанъ-шу, заключается в плавном скольжении почти без переноса веса тела с ноги на ногу. Ноги, бедра и корпус перемещаются как бы одновременно, сохраняя неизменный центр тяжести. При этом соблюдается так называемый принцип подтягивания задней ноги (цуги аси), совершенно естественный для человека, который, наступая или отступая, хочет сохранять правостороннюю или левостороннюю стойку. Как и в каратэ или в европейском боксе, перемена стороны в стойке чревата для спортсмена потерей устойчивости.

Понятие таисабаки, согласно канону дзю-до, включает шесть основных положений:

1)      Постановка головы. У спортсмена постоянно должно присутствовать ощущение, будто голова не просто укреплена при помощи шеи на плечах, а является прямым продолжением бедер.

2)    Глаза должны быть слегка прищурены по двум соображениям: во-первых, таким образом достигается более четкое изображение объекта и, во-вторых, противник лишается возможности по глазам предугадать ваши дальнейшие действия. Вообще в дзю-до в отличие от каратэ и от многих китайских видов кэмпо смотреть противнику в глаза не рекомендуется — чтобы не выдать своих намерений. Кроме того, в тесном контакте, когда захват произведен, глаз вообще не разглядеть. Поэтому в идеале спортсмен должен стремиться развивать в себе «шестое чувство» (гоку-и), известную во всех воинских искусствах способность к телепатическому контакту с противником. Только «внутреннее зрение» может помочь ощутить и предвосхитить прием, который собирается применить противник. Если у новичков гоку-и, как правило, вообще отсутствует, то по мере роста мастерства оно проявляется почти у всех дзюдоистов на более или менее высоком уровне.

3)    Контроль дыхания. Поскольку правильное дыхание всегда считалось основой концентрации силы и биоэнергии, расстройство дыхания считается недопустимым и спортсмен должен любой ценой восстановить его, временно уклоняясь от контакта спротивником.

4)    Работа корпуса и бедер дает ключ к пониманию таи-сабаки. Повороты, уклоны, разворот корпуса при помощи бедер дают возможность с минимальной затратой сил избежать прямой атаки и самому контратаковать, используя движение противника.

5)    Работа рук в дзю-до сводится к нападению, парированию и отвлекающим пассам.

6)    Работа ног, в том числе всевозможные подсечки, подножки, подхваты и т. п., должны быть скоординированы с движениями бедер и корпуса. Гарантией успеха служат правильные стойки, четкость и быстрота передвижения.

В дзю-до, где большинство приемов построены на бросках с использованием корпуса и бедер, пожалуй, более, чем во всех прочих видах кэмпо, сказывается значение физической силы. При равной технике или даже несколько уступая партнеру, более сильный спортсмен всегда имеет шанс на победу. Однако существенное превосходство в технике дает явное преимущество даже человеку с незавидными физическими данными, ибо все определяет сформулированный Кано принцип «наиболее результативного приложения силы». Превосходство в технике подразумевает и превосходство моральное, умение наилучшим образом мобилизовывать и направлять свои духовные силы.

Кадзудзо Кудо, один из лучших учеников доктора Кано, так характеризует эту способность: «Использовать духовные силы значит оставаться спокойным, но готовым ко всему и полным энергии. Нужно расслабить руки и ноги, почувствовать себя свободно, но с полным сознанием происходящего вокруг. От состояния духа зависит также правильная реакция на действия противника».

Умение вовремя расслабиться, чтобы затем мгновенным напряжением всех сил тела и духа контратаковать — не в этом ли первооснова всех видов кэмпо? Кроме того, в дзю-до очень важны дозировка усилий и умение в кратчайший срок регенерироваться для нового приема.

В дзю-до схватка, как известно, подразделяется на три основных элемента:  подход, или подготовка к проведению приема (цукури),  атака, или собственно проведение приема (какэ),  реакция обороняющегося на прием, заключенная в удачном или неудачном падении (укэми).

Капо придавал большое значение цукури. Он четко сформулировал старый принцип кэмпо, которому вот уже более века следуют все дзюдоисты и самбисты мира:

проводить бросок с минимальным приложением силы, выведя противника из равновесия.

Бросок в дзю-до

В Кодо-кане были разработаны многочисленные хитроумные способы «расшатывания» (кудзуси) в канонических восьми направлениях с использованием разнообразных финтов. В обороне следовало, поддаваясь нажиму, стягивать противника в свою сторону или, наоборот, если он тянул на себя, сделать резкий толчок вперед.

В атаке предполагалось три варианта кудзуси:

1)    Сначала толкнуть противника, а затем, используя его сопротивление, резко потянуть в другую сторону.

2)    Сначала потяпуть противника на себя, а затем, так же используя его сопротивление, неожиданно толкнуть в обратном направлении.

3)    В тесном контакте, когда два предшествующих варианта неосуществимы, резким рывком вверх с использованием силы ног и корпуса оторвать противника от пола.

Атака в спортивном дзю-до включает обширный комплекс приемов (вадза), которые делятся на две большие группы: броски (нагэ-вадза) и захваты (катамэ-вадза).

В боевое, или практическое, дзю-до как особый раздел входят также удары различными частями тела (атэ-вадза) и искусство выведения человека из посттравматического шокового состояния (каппо).

Классическое современное дзю-до располагает арсеналом в сорок бросков, каждый из которых является плодом тщательного отбора и длительного совершенствования.

Залогом четкого и результативного броска в атаке Кано считал «беззаветную самоотдачу» (сутэми), объединяющую наивысшее мужество с мгновенной решимостью.

Все броски подразделяются на :

броски из положения стоя (тати-вадза),

броски из положения лежа (сутэми-вадза).

Кстати, здесь слово сутэми, что означает «будучи брошенным», использовано в своем прямом значении, далеком от переносното смысла «самоотдачи».

Названия бросков, употребляющиеся в современном дзю-до, довольно прозаичны и чаще всего служат буквальным обозначением действия:  сэои-нагэ — бросок через спину или дэаси-бараи — передняя подножка. Между тем, в старых школах дзю-дзюцу использовались весьма цветистые термины: «летняя гроза», «волна, бьющая об утес», «снег, ломающий ветку» и прочие метафорические образы. Сейчас о них напоминает разве что популярный «бросок в долину» (тани-отоси).

Броски из положения стоя, в свою очередь, делятся на три группы:

с преимущественным использованием рук (тэ-вадза),

с преимущественным использованием бедер (коси-вадза),

с преимущественным использованием ног (аси-вадза).

Броски из положения лежа также подразделяются на :

проводимые лежа на спине (масутэми-вадза),

проводимые лежа на боку (ёкосутэми-вадза).

Любой из бросков в дзю-до, проведенный мастером высокого класса, не только эффективен, но и весьма эффектен — особенно в боевом (кинотрюковом) варианте, не требующем подстраховки. К числу наиболее зрелищных бросков можно отнести «мельницу» (ката-гурума), бросок через бедро с «подхватом» (ути-мата), излюбленный прием «гения дзю-до» в фильме Куросавы, бросок с падением на спину через голову с упором ноги в живот (томоэ-нагэ). У каждого дзюдоиста есть один-два коронных броска, которые выручают его в трудные минуты, но существует и определенная «мода» на броски, которая диктуется чемпионами и тренерами. Так, в начале века особенно котировался бросок через бедро с обвивом ноги противника (ханя-макикоми), введенный учениками Кано.

Захваты (катамэ-вадза) в дзю-до составляют не менее важный раздел, чем броски, и включают богатый ассортимент приемов.

Различаются захваты по способу выполнения и предназначению.

Они делятся на три вида:

захваты с удержанием (осаэ-вадза),

захваты на удушение (симэ-вадза)

замки, или болевые захваты (кансэ-цу-вадза).

В спортивном дзю-до, как известно, удары не предусмотрены, но Кано не случайно ввел в свою систему особый раздел Самозащиты (госин-дзюцу), который должен был подготовить спортсмена к любым неожиданностям — к уличным дракам, к схватке с вооруженным противником, наконец, к борьбе против человека, обладающего явным преимуществом в физической силе и технике. Важнейшую часть госин-дзюцу составили разнообразные удары руками и ногами (атэ-вадза) — не что иное, как адаптированный вариант каратэ в современном понимании этого слова.

Вполне возможно и даже вероятно, что Кано и его последователи при разработке программы Кодо-кана заимствовали многие принципы атэ-вадза из техники активно действовавших в начале XX в. окинавских мастеров каратэ, которые как раз занимались пропагандой и внедрением своего искусства на Японских островах. Однако ввиду исторически сложившейся конкуренции между дзю-до и каратэ никто из основоположников дзю-до факта подобного заимствования не признает. Наоборот, все «запрещенные» приемы возводят к исконно японским школам дзю-дзюцу, противопоставляя их «чужеземному» окинавскому каратэ. И тем не менее, разобравшись в комплексе атэ-вадза, мы без труда установим его прямое родство с каратэ. Правда, все приемы здесь носят другие названия, но такого рода отличия свойственны многим школам японского кэмпо — например Сёриндзи-кэмпо (модернизированный вариант шаолиньского цюань-шу).

Как и в каратэ, атэ-вадза делятся на так называемую технику рук и технику ног (удэ-атэ и аси-атэ).

В «технику рук» входят:

различные удары кулаком (кроме классического удара тыльной стороной кулака),

удары пальцами типа «рука-копье»,

ребром ладони типа «рука-меч»,

удары локтем.

«Техника ног» использует простейшие удары на разных уровнях от колена «подушечкой» ступни или пяткой вперед, назад и вбок. Сложные круговые удары ногой вперед и назад из программы госин-дзюцу исключены. Не вошли в нее ни сложные блоки, столь популярные в каратэ, ни многочисленные стойки. Словом, здесь перед нами упрощенный вариант каратэ. Техника нанесения ударов в дзю-до не основана на «поршневом» принципе, как в каратэ или цюань-шу, и рассчитана главным образом лишь на точность попадания, но отнюдь не на сверхъестественную пробивпую силу. Впрочем, надо учитывать, что в программе самообороны атэ-вадза призваны были играть вспомогательную роль по отношению к броскам и захватам.

Кроме ударов руками и ногами в комплекс самообороны входило и входит ныне овладение тремя видами оружия: ножом, палкой и пистолетом. На каждый из перечисленных видов оружия полагалось разучить по три довольно элементарных приема. Допускались также упражнения с большим мечом, который в наши дни стал музейным экспонатом, но еще до 1945 г. оставался личным оружием офицера в армии и в полиции.

Мастерам Кодо-кана, достигшим уровня Черного пояса, вменялось в обязанность изучение традиционных способов оказания «первой помощи» при травмах. Способы эти имеют мало общего с европейской медициной. Они целиком основаны на теории акупунктуры, а точнее, акупрессуры (кю-ацу), заимствованной с континента наставниками старых школ дзю-дзюцу. В Японии различные методы реанимации человека, находящегося в шоковом состоянии, получили название каппо (от слов кацу — «оживлять» и хо — «наука», «способ», «учение»). Например, довольно распространенная травма в дзю-до — шок прп удушении в результате временного перекрытия кровеноспых сосудов, вызывающего их анемию и соответственно изменение давления в области головного мозга, а также нарушение доступа кислорода в кровь при сжатии сонной артерии и трахеи. В подобных случаях применяется нажатие на определенные участки груди и живота, восстанавливающее нормальное дыхание. В последние годы достоянием гласности стало более десяти способов каппо, в том числе воздействие на точку сосредоточения ки тандэн-кацу в нижней части живота, на почки — дзиндзо-кацу, на легкие — дэкиси-кацу и т. д.

В былые времена, когда все без исключения способы каппо держались в строжайшем секрете и передавались из уст в уста— от главы школы лучшим ученикам, цели их изучения были несколько иными. Вполне естественно что человек, усвоивший меридианальную систему китайской медицины и получивший представление об уязвимых точках тела (кюсё), мог использовать свои познания не только для излечения.

Освоение каппо всегда шло параллельно с освоением агрессивной системы саппо (поражение точек, влияющих на жизненные центры), ныне в спортивной борьбе, разумеется, не применяющейся. Этим риском и объясняется требование доктора Кано приобщать к каппо лишь спортсменов высокого класса, достигших заметных успехов в области духовного самосовершенствования свято соблюдающих моральные заповеди старых мастеров.

Рассказ о дзю-до был бы неполным без упоминания комплексов формальных упражнений — ката, почти неизвестных в нашей стране и не слишком популярных на Западе. Между тем, ката в классическом дзю-до всегда играли не меньшую роль, чем отработка отдельных приемов или свободный спарринг — утверждение, которое можно отнести к любому из видов кэмпо, упомянутых в нашей книге.

Доктор Кано оценивал ката как великолепное средство психической подготовки бойца, дающее возможность активной медитации и в то же время перебрасывающее мостик от современного спорта к древней традиции кэмпо.

В программу Кодо-кана вошло девять ката, частично отобранных из практики старых школ дзю-дзюцу, частично составленных самим Кано в соответствии с принципами дзю-до:

1)    комплекс для свободного спарринга (рандори-но ката);

2)    комплекс решимости (кимэ-но ката), иначе именуемый комплексом боевых приемов (синкэн-сёбу-но ката);

3)    комплекс самозащиты Кодо-кана (Кодо-кан госин-дзюцу-но ката);

4)    комплекс мягкости (дзю-но ката);

5)    старинный комплекс (косики-но ката);

6)    комплекс «пяти стихий» (ицуцу-но ката);

7)    комплекс национального физического воспитания, основанный на принципе наиболее результативного приложения силы (сэйрёку дзэнъё кокумин-тайику-но ката);

8)    комплекс самозащиты для женщин (фудзёси-ё-го- син-но ката);

9)    комплекс самозащиты для мужчин (иппан-ё госип-но ката),

Каждая из перечисленных ката обладает несомненной ценностью как комбинация нескольких эффективных приемов в обусловленной последовательности, задающей исполнителю ритм движения.

Связь с традициями дзю-дзюцу отчетливо прослеживается, например, в «старинном комплексе» из 21 движения. Эта ката создавалась с расчетом на действия в боевых условиях, на ратном поле, в полном вооружении.

При исполнении важно имитировать движения самурая, облаченного в тяжелые доспехи: пластинчатый наборный панцирь, шлем, поножи, латные рукавицы. Колоритные названия приемов «старинного комплекса» заслуживают того, чтобы перечислить их без специальных комментариев:

Часть I — Лицевая:

1) «готовность»;

2) «погружение в мечты»;

3) «контроль силы»;

4) «мельничное колесо»;

5) «струящийся поток»;

6) «бросок с перетягиванием»;

7) «опрокидывание дерева»;

8) «сокрушение»;

9) «бросок в ущелье»;

10) «бросок колесом»;

11) «захват шейных пластин панциря»;

12) «выкручивание шейных пластин»;

13) «летняя гроза»;

14) «бросок в водопад».

Часть II — Тыльная:

1) «подбив корпусом»;

2) «бросок колесом»;

3) «погружение в воду»;

4) «снег, сгибающий ветку ивы»;

5) «бросок по склону холма»;

6) «снег, ломающий ветку»;

7) «волна, бьющая об утес».

В противоположность косики-но ката, где почти все приемы, вопреки цветистым названиям, олицетворяют классическую технику спортивного дзю-до, комплекс боевых приемов (кимэ-но ката) построен на широком и разнообразном применении ударов, главным образом в голову и живот. Некоторые удары типа цукикоми, кирико-ми пли нуки-какэ, хотя и исполняются голыми руками, теоретически предполагают и наличие оружия.

Сам Кано требовал от учеников безукоризненного знания всех девяти ката. В начале и в конце каждой тренировки он обычно давал «комплекс мягкости» (дзю-но ката), для которого особенно характерны мягкость движения и плавность переходов. В ката основатель Кодо-кана видел модель гармонического развития жизненных процессов, направленного на достижение «взаимного благоденствия».

Что же, собственно, подразумевалось под «взаимным благоденствием»? Вот как трактовал сам Кано второй кардинальный принцип своего учения:

«Наиболее результативное приложение силы применительно к оживлению и совершенствованию общественной жизни, так же как и в деле достижения гармонии тела и духа путем изучения правил нападения и защиты, требует прежде всего порядка и согласия между всеми членами общества, а этого можно добиться лишь за счет взаимопомощи и взаимных уступок, ведущих к взаимному благоденствию».

Таким образом, конечной целью дзю-до Кано считал воспитание человека в духе уважения принципа «Взаимного благоденствия», укрепление тела и духа каждого во имя совместного процветания. Рассуждая логически, наиболее результативное приложение силы можно рассматривать именно как способ достижения взаимного благоденствия, но Кано был склонен к иной интерпретации своего учения: «Если подходить к вопросу с точки зрения глобального единства и связи вещей, то цель, взаимное благоденствие, также следует отнести к средствам, а именно к наиболее результативному приложению силы. Хотя здесь, казалось бы, два различных понятия, в сущности они воплощают одну и ту же доктрину — о всеохватном единстве, в котором наиболее результативное приложение силы распространяется на все сферы человеческой деятельности — и более ничего».

Бесспорно, взаимное благоденствие не может вытекать непосредственно из практики дзю-до, тем более нынешнего спортивного дзю-до. Этот благородный утопический идеал скорее соотносится с классическими даосско-буддийскими положениями, издавна манившими мастеров кэмпо и заключенными в таких магических формулах, как «нераздельное единство мягкости и твердости» (дзюго ити нё) или «Слияние воедипо неба п человека» (гэннин гоицу), в которых также находит отражение идея всеобъемлющей гармонии. Многие мудрецы с равным успехом пытались наставить на путь истинный человечество, избавив его от страданий и невзгод, но, быть может, даже один человек, достигший высот совершенства, оправдывает появление учения?

Сто лет назад первые ученики Кодо-кана кровью расписывались под уставом школы:

«Будучи принят в Кодо-кан, я не оставлю занятий без важной причины;

я не посрамлю своей школы;

без разрешения не стану рассказывать и показывать преподанных мне секретов мастерства;

без разрешения не стану обучать дзю-до

вначале как ученик, затем как наставник всегда буду неотступно следовать правилам до-дзё».

Сегодня эти клятвы стали достоянием истории. Дзю-до перешагнуло узкие рамки школы, выйдя на всемирную олимпийскую арену. Но миллионы людей во всех уголках планеты воплощают в жизнь заветную мечту Кано Дзигоро, мастера воинских искусств и замечательного философа, писавшего под псевдонимом Киити Сай — Вместилище Единства.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *